Через пару остановок, – да, да, иногда я торможу! – я сообразила, что мой молодой преследователь мог сообщить кому-нибудь номер автобуса, на котором я уехала, и мои приметы. Так что меня могут перехватить где-нибудь по дороге к моему временному приюту. Поэтому я выскочила на очередной остановке, убедилась, что никто не следит за мной, прошла пару кварталов в другом направлении и пересела на автобус, идущий в сторону моего временного пристанища. И всю дорогу посматривала, не следует ли кто-нибудь за автобусом, и нет ли в нем подозрительных лиц. Подозрительных лиц было не перечесть, но все эти лица не интересовались мной ни капельки, так что, подъезжая к дому, я совершенно успокоилась.
Приняв душ и переодевшись в светлый сарафан и удобные абаркасы, я забежала перекусить в небольшое кафе в этом же здании. Местечко это мне посоветовала хозяйка жилья как дешевое и вкусное. И не обманула. В зале сохранялся сумрак и прохлада, свойственные постройкам с толстыми каменными стенами. Интерьерчик создавался человеком с большим, но нереализованным творческим потенциалом: гипсовая фигурка Мадонны соседствовала с постером какой-то музыкальной группы и аляповатой вазочкой с пластиковыми цветами, представлявшими вызов для ботаники. Усталая пластиковая мебель вынужденно согласилась с изменениями пенсионного законодательства, но пользоваться ей казалось опасным для здоровья. Меню представляло собой заляпанный жиром листок, напечатанный замысловатым шрифтом, разобрать который мог бы только провизор.
За ближайшим к выходу из пяти столиков, один из которых охромел и упрямо косился в сторону стены, сидели три молодые итальянки, они пили кофе, ели мороженное и громко, перебивая друг друга, что-то рассказывали и взахлеб смеялись, то и дело фыркая и прикрывая рты руками, чтобы не обрызгать подружек. Официантка, то и дело подсаживалась к ним на четвертый стул, и разделяла их веселье. Судя по отдельным репликам, девушки обсуждали кого-то, кто оказался интимно знаком со всеми ними. И никому из них не захотелось повторять эту интимность, а уж о размерах они высказывались так уничижительно, что и никому бы не захотелось. Под эти фривольные разговоры вспомнились мне некоторые эпизоды из собственной жизни, и захотелось поделиться мудрыми мыслями с молодежью, сообщив им, что «не числом, а уменьем», но пусть лучше обогащаются своим опытом, чужой не так ценен.
Добиться внимания увлеченной обсуждением достоинств и недостатков общего знакомого официантки мне оказалось непросто. Впрочем, никакого внимания она не оказывала и другим посетителям: сидящим в углу двум мужчинам, которые тихо переговаривались. При этом старший из них, в голубой рубашке-поло и с шикарными густыми и аккуратными усами, такими же ухоженными, как у Пуаро, но немного