Духовенство не одобрило установку памятника при жизни. Но довольно скоро все пришло в соответствие: 7 июня 1882 года Катерина умерла. Весь город торжественно прощался с ней, и к месту захоронения ее сопровождала огромная толпа. Говорят, что некоторые женщины выигрывают в рулетку, если ставят на дату смерти старой торговки. Попробовать, что ли?
Стальено полно таких историй и живописных объектов для фотографии. Разве можно отказаться от возможности вволю пофотографировать без того, чтобы чья-то голова, рука или более крупная часть тела настырно лезла в кадр? Потеряв счет времени, щелкала кадр за кадром, записывая аудио-комментарии к фотографиям, чтобы не забыть, что именно снимаю.
Заканчивалась вторая карта памяти в камере, запасной блок питания активно демонстрировал признаки умирания, а часы показывали, что моя прогулка длится больше четырех часов. Пора возвращаться в центр. Да и организм настоятельно требовал, чтобы ему уделили всестороннее внимание. А требованиями организма пренебрегать чревато разными неприятными последствиями.
Оглядевшись по сторонам, обнаружила, что забрела в верхнюю часть кладбища, расположенного на склоне горы. Насколько я помнила карту, где-то здесь должен был быть второй выход. Нужно было только пройти по галерее, спуститься по ступенькам и свернуть направо на аллею к выходу.
Я нашла вход в галерею, вдоль которой с обеих сторон располагались украшенные статуями ниши с захоронениями. Полумрак скрывал лица скорбящих каменных изваяний, а заодно и узкий проход между ними, и после яркого солнечного света ничего не удавалось рассмотреть. Поэтому, сделав несколько шагов вперед, я споткнулась о какие-то коробки, которые складировали посредине прохода чьи-то заботливые руки.
Больно ударившись коленом об угол, я высказала свое сугубо субъективное мнение о беспечном работнике, разбрасывающем повсюду тару, и согнулась, чтобы потереть пострадавшее место.
В верхнем из ящиков, который тоже получил увечья от встречи с моей «могучей» ногой, виднелись какие-то металлические предметы. Кроме подсвечников и какой-то посуды, украшенной гербами, но потемневшей от старости, виднелись женские украшения в открывшейся маленькой шкатулке, которая сама по себе представляла интерес для антиквара. Но изучить содержимое шкатулки досконально мне не удалось: невдалеке раздалась темпераментная итальянская речь, кто-то громко интересовался, что там случилось. Второй голос отвечал, что не знает, но сейчас проверит.
Возможность быть застигнутой за рассматриванием содержимого деревянной тары меня не прельщала, поэтому я, собрав всю силу воли, насколько