– Без понятия.
– Что, добrый гном, живущий за печкой…
– Ильза.
– Ильза… – потянул Руди. – Ильза, это та?…
– Домработница.
Вольф поймал себя на мысли, что едва не назвал Ильзу сиделкой. Это словечко, что твой безбилетный пассажир, взгромоздилось на кончик языка и притаилось, уповая на беспечность контроллера, но Вольфу хватило сноровки вовремя дернуть стоп-кран. Вольф и сиделка. Было в этом сочетании что-то непромытое.
– Домrаботница? – повторил Руди.
– Да, от клиники.
Руди потянулся за очередной конфеткой, хотя, судя по дрожавшим от напряжения скулам, еще не разделался с предыдущей. Периодически лакомство набухало то за одной, то за другой щекой, будто выступало снарядом в комбинации передач с фланга на фланг, незамысловатой игре в пас. Шурша фантиком, Руди подвинул стул к столу, упал на сиденье и распахнул журнал. Он принялся перелистывать страницы с зияющим безразличием к содержанию, как листают глянец в приемной стоматолога.
– И как она? – поинтересовался Руди, не отрываясь от журнала.
– Она?
– Домrаботница.
– Ильза? – Вольф увел взгляд. – Как Ильза… Приходит, делает работу по…
– Нет, я имею в виду… ну… как она?
– Как?…
Тут до Вольфа дошло.
– Боже, Руди!
– Что?!
– Старый ты, блин…
Вольф вырвал из клешней Руди журнал и плашмя швырнул его на стол, словно рассчитывал прихлопнуть зазевавшуюся букашку.
– Ты чего?! – встрепенулся Руди.
– Кажется, ты на встречу спешил, – Вольф направился в коридор.
– Бrось, не кипятись…
– Вперед, – донеслось уже из прихожей. – Карлики не ждут, конкуренты не дремлют.
– Вольф, ну не дуrи ты, а…
– Потом расскажешь.
– Вольф…
Но Вольф был непреклонен. Он стоял у плетеной зонтичницы, из которой выглядывала загогулина рожка для обуви, и молча смотрел на Руди, которому ничего не оставалось, кроме как бросить взгляд на циферблат и, притворившись, что время и впрямь поджимало, засеменить к выходу. Отчаливая, Руди нерешительно поднес указательный палец к чашке и покосился на Вольфа. Тишина. Руди черпачком отправил горсть конфет в карман ветровки, и еще немного, и еще одну конфетку – ее он потряс за хвостик, будто выловленную из аквариума рыбку килли, после чего зубами выдавил из обертки и, вобрав щеки, затянул под жернова.
– Как маленький, честное слово, – бубнил Руди, втискивая ступню в раструб ботинка. – Пrосто, блин, полюбопытствовал, чего такого-то?
– Нет, – завелся Вольф, – нет-нет-нет. Полюбопытствовал ты, не завалялось ли у меня пилюлек от живота, да… откуда конфеты – тоже любопытство. А твое как она… эту интонация я знаю, и педофилий прищур тоже знаю. Сколько раз просил…
– Чего-чего? – голова Руди дернулась вверх, как совиная морда.
– …оставлять донжуанство за порогом, меня от него тошнит!
– Какой пrищуr?
Вольф замешкался, но замешкался не потому,