На том же этаже находились гостевые каюты, в том числе и моя, а также уже виденная мною столовая, которую Ретт назвал кают-компанией. Тут даже поместилась и небольшая оранжерея с большими окнами с мелкой расстекловкой. Везде стояли кашпо и горшки с экзотическими цветами, карликовые деревца в изящных поддонах, и я даже заметила пару спелых апельсинов возле изящной кованой скамейки.
– Али выращивает тут некоторые приправы, зелень и специи, остальные растения служат просто для любования, когда долго находишься в море. Я часто привожу саженцы из мест, где бываю, но далеко не все из них приживаются на корабле, – капитан с любовью провел рукой по разлапистым листьям какого-то цветка, стоящего в горшке на одном из столов. – Ты можешь приходить сюда в любое время, а также пользоваться библиотекой, хотя я бы попросил быть аккуратнее с действительно старыми изданиями.
– Спасибо большое! В Грейсленде тоже была старая библиотека, и нас не хвалили за желание, завернуть сэндвич в столетний манускрипт.
Ретт приглашающим жестом предложил мне разместиться на скамеечке и извлек из незамеченного мной раньше шкафчика запотевший графин с апельсиновым соком и пару высоких стаканов. На палубе было весьма жарко, так что я с благодарностью приняла напиток. На несколько минут мы замолчали. Капитан с сосредоточенным видом рассматривал море в окне за моей спиной, мой взгляд лениво терялся между нежно-розовыми лилиями в горшках, периодически возвращаясь к волевому профилю Ретта. Сегодня он был одет менее формально: в просторную белую рубашку в закатанными до локтей рукавами и темные брюки, причем и то, и другое ему явно шло, подчеркивая густой морской загар и мощные мышцы рук и торса.
Видимо, заметив мой изучающий взгляд, Ретт повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза. Я смутилась, старательно делая вид, что разглядываю стакан в своих пальцах. Быть застуканной за подглядыванием было почему-то стыдно.
– Прости, если мой вопрос прозвучит бестактным, однако в свете произошедшего… Возможно, у тебя есть родители или родственники, которым стоило бы знать, где ты и с кем?
Я тоже посмотрела на искрящееся синевой море за вторым окном напротив.
Волосы Кристы на фоне падающего из окна света горели почти что алым пламенем, а вся ее изящная фигурка, примостившаяся на углу скамейки, казалась ему, скорее, прекрасным наваждением, чем живым человеком. Он украдкой любовался ею, изо всех сил делая вид, что крайне заинтересован пенными барашками волн за стеклом.
– Нет, у меня никого нет. Моя мама умерла от болезни, когда я уже жила в школе. Каникулы проводила там же, так что у меня никого нет кроме друзей.
Ее голос звучал спокойно и буднично, как будто они вели светскую беседу о том, какой сорт чая ей больше по душе. Сердце Ретта, для которого родители всегда были главными людьми в жизни, сочувственно сжалось.
– Но