– Когда это недавно? Мы были там год назад. Так было здорово. Но если ты не хочешь…
– А что еще?
– Можно было бы что-то еще придумать, но я сговорился с Лапушинскими. Как-то неловко переигрывать.
Борис Лапушинский, его приятель с институтских времен, имел сына Антона, одиннадцати лет, и можно было бы сказать, что все перечисленные дружили семьями, если бы у всех перечисленных были полные семьи. Герман жил холостяком, старался ни с кем надолго не сближаться, с нетерпением ждал встреч с Анютой. Борис в свои тридцать один имел уже вторую жену, и от обеих у него были сыновья. Антон был старшим. Двухлетнего его малыша Герман ни разу не видел.
Услышав про Лапушинских, Анюта тут же сменила гнев на милость. Конечно, поедем, радостно замахала она руками, с дядь Борей так весело, и Антон классный пацан.
Ей было тринадцать. Это такой возраст, когда не на всякие представления для взрослых можно было с ней попасть, а развлечения для малышей ее уже не интересовали. Они обошли с Анютой все театры и развлекательные центры. Облазили все приличные магазины, не пропуская ни одного бутика, предлагающего что-нибудь подрастающему поколению. Анюта подолгу что-то примеряла, он ждал терпеливо. Иногда она затаскивала его с собой в кабину, при нем меняла юбки, штаны, блузки, задирала подолы, демонстрировала ему лейблы, ахала и охала, заставляя и его ахать и охать. Он слегка напрягался в такие моменты, думая о том, что несколько глуповато выглядит со стороны. И хотя он не любил ходить по магазинам, с ней ему не было скучно. Замысловатые фенечки, браслеты, бусы, заколки, которые он покупал Анюте, она надевала раз-другой, а потом забывала про них, и они валялись у нее в бесчисленных коробках. Герман почти всегда одобрял выбор дочери, но не всегда соглашался купить. Она не устраивала сцен, просто тут же смирялась и покорно шла дальше. Сам ритуал примерок ее развлекал.
Однажды они забрели в клуб, где собрались подростки на праздник защитника Отечества. Детей разбили на команды, но игры ненадолго увлекли пацанов. Начались танцы, и тут-то наступило главное веселье. Девчонки не вылезали с танцпола, а ребята кучковались по углам, пытались как-то взаимодействовать с противоположным полом, но получалось это не у всех. Герман не отходил от Анюты. Он боялся ее потерять, несколько мальчиков, смущаясь и оттого наглея, лезли напролом к Анюте. Герман пытался их как-то отшить. Двое ребят, уже довольно крупных, лет по пятнадцать, предложили ему «выйти покурить». Герман чуть растерялся, ибо накостылять пацанам по шее было бы делом рискованным, да и бросать дочь он не хотел. Анюта чисто интуитивно оценила обстановку и отогнала пацанов от отца. Ему все это не нравилось. К тому же выводила из себя грохочущая музыка. Он думал о том, что скоро закончится это время и Анюта будет искать развлечений самостоятельно, не нуждаясь в его эскорте…
Она уже обрела то очарование первой женственности, которое обещает впереди цунами, землетрясение, столкновение планет. Она взяла от матери пряную восточную красоту и от отца – ясность взгляда