– Не верится что-то… – пробормотал Марат. – Не стал бы он этого делать.
– Ну откуда ты знаешь? Заметь – с тобой-то ничего не случилось…
– Я заметил, – сказал Марат, не скрывая иронии. – И о чем это говорит?
– Стосковался наверно по людям. Представь, Штоколов уже много лет ни одного человеческого лица не видел. Он так всех запугал, что туда не суётся никто. А человек нуждается в обществе себе подобных.
Марат изумленно присвистнул.
– От тебя ли я это слышу, Дань?
Даниель хмуро взглянул на него.
– Не об этом сейчас речь. Если бы эти пресловутые защитные системы действовали независимо от чьей-то воли, реагируя на каждого, кто приближается к Обители – тебя бы сейчас здесь не было.
Марат рассмеялся. Он сильно захмелел, и сейчас всё представлялось ему не имеющим особого значения и довольно забавным.
– Может, никаких систем вообще нет, а? – спросил он сквозь смех.
– Перестань, Марат! – зло крикнул Даниель.
Марат глядел вниз. Серый пол стал серою водою и неторопливо потек куда-то вбок. По поверхности пробегала мелкая рябь.
Полярник облокотился на стол, и некоторое время оба молчали. В комнате был полумрак. За окном горел фонарь, освещая ровную площадку между ледяными глыбами. Выхваченные из темноты, эти громадины казались диковинными храмами языческих богов. Сверху сыпались и сыпались бесконечные, хрупкие и твердые снежинки, похожие на мелкие звезды. Все они были разные, и все одинаковые.
– Я рад, что ты пришёл, – тихо сказал Даниель.
– Что? – Марат поднял голову.
– Говорю, я рад тебя видеть. – Он вздохнул. – Я измотался, Марат. Эта станция – единственное место, где я могу жить, только здесь жить тоже нельзя. Да и работа здесь сворачивается…
– Как сворачивается? – изумился Марат. – Совсем?
– Ну не совсем. Количество сотрудников сокращают по распоряжению Тредецима. Я-то останусь, конечно. Мне идти некуда.
Марат покачал головой. Таким подавленным он Даниеля никогда не видел.
– Брось ты это все. Возвращайся домой.
– Домой… – задумчиво повторил Даниель, глядя в пространство. – Да нет. Это болото, эта покорность, полная бездумность какая-то – нет, не тянет меня туда. Не могу. Место мне на Острове, не иначе…
– А мать? – спросил Марат.
– Мать мне жалко. Да не будет ей радости, если я вернусь.
– Я Ингу видел недавно, – небрежно заметил Марат.
– Ну и что? – равнодушно спросил Даниель.
– Она тебя еще ждет.
Марат произнес эти слова и только после этого сообразил, что, сам того не желая, выполнил-таки обещание, данное Герману. Экое диво…
– Это после всего что было? – хмыкнул Даниель. – Ну дура, что с неё взять…
– Зря ты так.
– Да я помню, ты всегда ей сочувствовал. Ну и утешал бы. – Он снова цинично усмехнулся. – Знаешь, а я рад, что ребенка не было. Сволочь я, да?
– Сволочь, –