Обитель Разума. Арина Ипатова

бы я еще был обычным котом… – ворчал Аристотель. – Я мог бы простить дёрганье за хвост. Но он, к тому же, считает меня невеждой. Да в моей голове содержится столько информации, сколько вам всем, вместе взятым, и не снилось…

      – Вот только ты ей пользоваться не умеешь, – невинно заметил Марат и с удовольствием стал ждать взрыва негодования, который немедленно и последовал.

      Кот издал возмущённое шипение.

      Даниель был единственным человеком, знающим, что представляет собой Аристотель. Впрочем, он не считал зверька мыслящим существом и не скрывал этого, что неимоверно бесило кота.

      – Он обозвал меня “безмозглый мохнатый ходячий справочник”! – завопил Аристотель, выгнув спину.

      – А это не так? – спросил Марат и сел на диване.

      – Мя-а-а-у! Мя-а-а-у! Мяу!

      – Это не аргумент.

      – Ты же знаешь, какой я умный, – заявил кот, неожиданно успокоившись.

      В ту самую секунду, когда Марат придумывал язвительный ответ, раздался негромкий стук.

      Сердце ёкнуло. Молодой человек встал, не отрывая взгляда от двери, словно желая таким способом узнать, кто стоит за нею.

      – Кто это? – тихо пробормотал он.

      Кот молча моргнул.

      – Надеюсь, нас не было слышно, – прошипел Марат и пошел открывать. Он был настолько уверен, что встретит на пороге Бернгарда, что изборождённое морщинами хмурое лицо Штоколова показалось ему самым прекрасным из всего, что когда-либо доводилось видеть.

      – Ты держишь кота? – поинтересовался старик после краткого приветствия.

      – Да, а что?

      Аристотель прыгнул на стул и свернулся в клубок. С минуту Штоколов испытующе смотрел на него, словно забыв о цели своего прихода.

      – Не люблю кошек, – заметил он.

      Марат пожал плечами.

      – Дело вкуса.

      Он с трудом удержал улыбку, представив, как оскорблённый в лучших чувствах Аристотель вопит: “Я не кошка!”, но тот, разумеется, промолчал. Ну потом скажет.

      – Мне показалось, я слышал голос.

      – У соседей, наверно, – равнодушно сказал Марат.

      – Может быть. – Старик прошелся по комнате, осматриваясь. – Скромно живешь.

      – Как все.

      В горле пересохло. Марат понимал, что эти незначащие короткие фразы являются лишь прелюдией, что сейчас старик предложит ему выбор, может быть, самый важный выбор в его жизни. Впрочем, он уже знал, что выберет, и волновался не потому, что его мучили сомнения, а потому что грядущий путь, тёмный, ненадежный и скользкий, страшил его.