– А если бы твой голос заставил меня убить? – перебил я. – Что тогда?
– Альберт, это не голос, а ощущение. Ил так выразился, чтобы было понятней. Мы не знаем, как его назвать.
– Интуиция.
– Вроде того. Но слишком сильная интуиция. Я же говорю: какое-то предзнаменование, что ли, не знаю.
– Допустим. А как ты объяснишь то, что вчера в зеркале я увидел не себя, а пятнадцатилетнего японца? М? И, кстати, я ведь звонил вам: тебе, Илу, Кроту, – но никто из вас, долбанных экстрасенсов, не соизволил взять трубку.
– Подожди-подожди, – задумался Мика. – Ты хочешь сказать, что перед сном ты видел не свое лицо, а чужое, так?
– Именно.
– Ты уверен?
– А что, раз ты начал верить всяким непонятным ощущениям, то мне теперь нельзя верить своим глазам?
– Нет, конечно, я… я просто не понимаю. То есть ты увидел в зеркале совершенно другого парня вместо себя, причем не просто парня, а японца, да?
– Да.
– И что ты сделал потом?
– Попытался вымыть лицо, позвонил вам, затем упал на пол, нашел там визитку и, кажется, потерял сознание.
– А визитка была Японца из бара?
– Да.
– Господи… – Мика взял бутылку пива и сделал несколько очень больших и громких глотков. Словно звук его горла мог помочь ему вернуться к реальности. К реальности, где нет ни баров, ни японцев, ни друзей-шизофреников, и есть лишь огромная дача, пиво и морозный февральский полдень…
– Слушай, а ты ведь проснулся на кровати, так? Я же приехал за тобой, и ты лежал там. Сам ночью перебрался или кто-то помог?
– Не знаю.
– То есть?
– То есть я не знаю, каким образом я оказался в своей кровати. Я не просыпался ночью.
– Ты уверен, что это был вообще не сон? Может, тебе снова приснилось, и ты просто не смог понять? Такое часто бывает.
– Уверен. Полностью.
– Может, тебя поднял сосед?
– Не вариант. Он бы меня даже не заметил.
– А может…
– Да, Мика, вот именно, что может. Может быть все что угодно, и самое страшное, что я не представляю себе масштабов этого «может».
Мика хмыкнул, и мы замолчали. Хоть он и признался в существовании Японца, загадок от его признания меньше не стало. Даже если Японец и был, даже если он и вправду предложил нам всего лишь по коктейлю, то что с того? Кто знает, какая роль отведена ему в этой цепочке сумасшествий? Порой ничего не значащий прохожий или блик света в трамвайном окне, или то же масло, пролитое на рельсы глупой Аннушкой, способны обронить костяшек домино гораздо, гораздо больше, чем по-настоящему великие события и люди. С чего я вообще взял, что Японец был не просто владельцем бара, как он себя представил, а его коктейль – не просто обычным коктейлем, предложенным из вежливости? Может, я всего-навсего переутомился и мне привиделись все эти лица и визитки, может, я поймал «белочку» от постоянных