Было и не было. Алексей Витальевич Вальчук

лавке. Мысли прояснились. Будто в той же самой лавке убрали тухлятину и выложили на прилавок свежий товар. Свежий и качественный. Вот здесь, например, на этом стеллаже, можно увидеть окуня Святого Мику, а вот здесь – вонючую корюшку Воспоминания Грязного Альберта о Первом Сексе По Пьяни. Что вас больше интересует? Воспоминания? Ладно, как хотите. Сейчас мы вспорем брюхо этой рыбешке и поглядим, что у нее внутри. Ага, смотрите. Вот клуб – один из множества самых паршивых в городе. На входе его – Лысая Голова; далее ультрафиолетовый лабиринт гардероба, сортир и танцплощадка с барной стойкой и выходом на балкон покурить. Все еще интересно? Хорошо, продолжаем. В клубе полно народу. В основном – пьяные малолетки, две-три настоящие шалавы и студенты с синдромом «синих яиц», готовые продать зачетку ректору, чтобы кого-нибудь закадрить. Как исключение, Альберт со своими друзьями, которые пришли «оттянуться в конце очередной тяжелой недели». Выпускной класс как-никак, впереди экзамены, а сейчас только харкающий свободой и влюбленностью март. Поэтому неудивительно, что друзья были немного пьяные и немного веселые. Но это не суть.

      Суть – их поведение. От алкогольной развязности каждому буквально снесло крышу. Вокруг – танцующие девицы, в голове – танцующие мысли: почему бы не поразвлечься?

      Первым об этом задумался Крот. Потихоньку он начал прижиматься к потным маечкам и, к своему удивлению, не заметил никакого сопротивления. Они льнули к нему, как первоклашки льнут к мамам первого сентября. Боязливо, стеснительно, но с пониманием – с ней будет хорошо, хоть и ненадолго. Ужасное сравнение, ну да ладно.

      После Крота в бой пустился Ил. От его поэтичности и возвышенного восприятия женщин как «сосудов любви» (которое я сам только что приплел, опираясь на его вездесущую «поэтичность») не осталось и следа. То одну, то другую он опылял так, будто та была последней потаскухой на планете. Страстно прижимал к себе, лелеял, кружил, целовал, а потом так же страстно, только «без», отталкивал. Одному лишь богу известно, какие словечки скатывались в ушко очередной пассии в перерывах между громкой и очень громкой музыкой. Может, несколько строчек из Есенина, а может, и просто поцелуйчик с намеком на более укромные места. Этого уже не узнает никто. Даже сам Ил.

      Ну а затем вступили и мы с Микой. Наглядевшись, как ловеласят наши друзья, мы больше не могли довольствоваться пресными танцами. Организм требовал свершений, организм требовал хлеба и зрелищ. Пришлось ему подчиниться. Я напал на худенькую брюнетку в латексных брючках, но вскоре заметил, что та уж больно некрасива, и отпрянул. Мика тоже вырулил было к одной и быстро увильнул, ослепленный конской ухмылкой. Неудача. Тогда мы, мысленно отправив друг другу сигнал, решили действовать сообща: тихонько выслеживаем дичь и так же тихонько ее охмуряем. Все просто.

      Через несколько минут слежки в наши сети попались-таки две лани. Одна – высокая и подтянутая, как хрустальная ваза, другая – чуть потолще и посочнее, как сладкая булочка. Обе танцевали, отстранившись ото всех, рядом с колонками. Этакие типичные недотроги, смекнули мы. Одно нажатие – и весенний лед тронется. Именно то, что