– Мика, спасибо, конечно, за пиццу и гостеприимство, – двинул я в наступление, – но давай все-таки начистоту. Зачем ты притащил меня к себе на дачу?
Мой неожиданный, хоть и закономерный выпад, вылился только что проглоченным пивом на ковер. Мика вытер губы рукавом водолазки и посмотрел мне прямо в глаза. В затемненной комнате, освещаемой лишь ранним зимним солнцем сквозь плотные шторы, его лицо выглядело уж больно озлобленным, даже, я бы сказал, озверевшим.
– Я надеялся, ты хотя бы дашь мне допить, прежде чем начнешь допрашивать, – попытался отшутиться он, но шутка нервным камешком отскочила в тишину.
– Это касается вчерашнего вечера? – наседал я. – Моих снов? Японца?
– И да, и нет, – уклонился Мика.
– Как может быть «и да, и нет», если есть только правда и ложь, реальность и вымысел? Что за хрень ты мне впариваешь?!
Мика улыбнулся улыбкой человека, почувствовавшего свое превосходство, и я понял, что первую битву проиграл. Не стоило взвинчиваться с пол-оборота и кидаться с палкой на штыки. С чего это вообще меня так разнесло? Пиво, ты ли это?
– Ладно, что-то я разогнался, – отступил я, чтобы сохранить остатки войска для дальнейшей атаки. – Наверное, немецкое твоего бати в голову ударило. И вправду, блин, хорошее…
– А холодненькое тем более, – поддержал Мика с великодушием победителя. – Особенно летом. Зимой-то ладно, пережить еще можно, а вот когда июль или август, еще и жара тридцатка, только оно и спасает. Закинешь пару бутылочек в рюкзак, сядешь на Финском, смотришь на воду и потягиваешь. И жить сразу как-то хочется…
– А летом ты почему-то не зовешь меня на дачу, – усмехнулся я. – В феврале так приперло, блин.
– Да?? Альберт, ты серьезно? Сколько раз я тебе названивал, а ты все «бе да ме». Если бы я сейчас за тобой не приехал, ты бы в жизни до меня не добрался, так что не надо тут.
– Ладно-ладно, я шучу.
Мы откинулись на спинки кресел и сделали по глотку. Не то время, – подумал я, – не то время, чтобы бросаться на людей в поисках правды, – и пожурил себя за поспешность. Сейчас лучше просто расслабиться и допить это дурацкое пиво. К тому же его и осталось-то совсем чуть-чуть. С гулькин нос, как говорится.
Минут пять мы просидели молча, булькая пенным. В комнате стало настолько тихо, что я слышал, как в моем желудке переваривается «здоровый» завтрак туриста. Где-то за окном тарахтел «Буран» смельчака-идиота, по крышам скребли голуби в надежде согреть свои жалкие тушки, а рабочие с соседней недостроенной дачи смачно матерились. Но эти звуки доносились из другого, внешнего мира. Здесь же, в нашей царской гостиной, только нервы бренчали