Мы выходим из подъезда. Снег продолжает падать. На улице так холодно! Но мне это в радость. Уже конец декабря, а значит, совсем-совсем скоро Новый Год. Папа часто называл меня по этому поводу счастливицей. Мол, сначала получаю подарки на День Рождения, а уже через три дня – приходит Дед Мороз. Но я с ним в этом не согласна. Когда слишком много счастья наваливается сразу – оно не так интересно и ценно. Это как если бы меня папа накормил в один день на неделю вперед. Один день счастья, а затем шесть дней голода. Нет. Я люблю, когда счастье делят, как торт и выдают порционно. Мне нужно время, чтобы успеть почувствовать всю сладость прекрасного мгновения, чтобы понять – вот оно; принять его должным образом, а не как должное, не как данность.
Папа усаживает меня в детское кресло на заднее сидение внедуражника (вроде так… это я про машину, которая может ехать даже по горам). Он спрашивает, сколько ступенек мы преодолели, когда спускались с третьего этажа. Я говорю, что тридцать две. Он поджимает губы и отрицательно качает головой. Папа щелкает меня по носу и говорит, что в этот раз я дала почти правильный ответ. Мне обидно. Нет, дело не в папе. Дело во мне. Какая же я всё-таки глупая!
Папа садится за руль, и мы едем. Фары освещают дорогу, но на улице так темно, что мне всё равно ничего не видно. Я пытаюсь запомнить дорогу, но меня начинает клонить в сон. Я засыпаю.
Я проснулась. На улице еще темно. Папа останавливает машину и выходит из нее. В своем коричневом пуховике и бежевых штанах он напоминает большого мишку. Он берет меня на руки. Говорит, что дальше не проехать и нужно идти пешком. «Это займет много времени, где-то около часа. Но мы успеем увидеть рассвет».
Я прижимаюсь щекой к его куртке. Я вижу огромную одинокую косолапую ель. Грустно ей, наверное, стоять тут одной, когда лес так близко. Мне так спокойно и тепло. В нос приятно бьет запах одеколона, который напоминает мне аромат топленого молока и свежего белого хлеба. Мои глаза закрываются.
Папа меня аккуратно