Он разжал пальцы, и карточка порхнула к моим ногам.
Ухмыльнулся, продемонстрировав работу дешевого зубного техника.
– Я знать, когда она мне говорить.
И захлопнул дверь у меня перед носом.
Я подобрал карточку и, обогнув дом, подошел к шоферу, который обдавал «кадиллак» водой из шланга и смывал с него грязь большой губкой. Красные пятна вокруг глаз, челка соломенных волос. К углу нижней губы прилепился потухший окурок.
Искоса глянул на меня, как человек, который всегда готов вступить в разговор – лишь бы не работать.
– Где хозяин? – спросил я.
Сигарета подпрыгнула во рту. Вода по-прежнему тихо струилась по краске.
– Спроси в доме, приятель.
– Спрашивал. Захлопнули перед носом дверь.
– Очень сочувствую, приятель.
– А миссис Морни дома?
– Не в курсе. Я ведь при гараже. Чем-нибудь торгуешь?
Я показал ему карточку – другую, с моей профессией. Он положил губку на капот, а шланг – на бетон. Переступил через струйку воды, чтобы вытереть руки о полотенце, висевшее на двери гаража. Выудил из кармана штанов спичку, чиркнул ею и, откинув назад голову, прикурил потухший окурок.
Лисьи глазки беспокойно бегают. Зашел за машину и кивнул мне головой. Я последовал за ним.
– Как у нас дела с деньжатами? – спросил он тихим, вкрадчивым голоском.
– Куры не клюют.
– За пятерку я готов начать думать.
– Боюсь, это будет тебе не по силам.
– А за десятку спою, как четыре канарейки под гитару.
– Не люблю хорового пения.
– Кончай хохмить. – Он исподлобья взглянул на меня.
– Не хочу, чтобы ты потерял работу, сынок. Меня интересует только одно: миссис Морни дома? Это стоит больше доллара?
– За меня не беспокойся, приятель. Я – на хорошем счету.
– У Морни или у кого-нибудь еще?
– Так я тебе и ответил всего за один доллар.
– За два.
– А ты, случаем, не на него работаешь? – Он подозрительно осмотрел меня.
– Ну.
– Врешь.
– Ну.
– Давай два доллара, – выпалил он.
Я дал.
– Она в саду за домом, с хахалем, – сказал он. – Хахаль что надо. Главное, чтобы муж работал, а любовник – нет, – и все на мази, понял?
Он подмигнул.
– Смотри, как бы тебя в сточной канаве не утопили.
– Это меня-то? Нет, я не такой дурак. Знаю их как облупленных. Всю жизнь за нос водил.
Потер две долларовых бумажки между ладонями, подул на них, сложил в длину и в ширину и спрятал в кармашек для часов.
– Но это еще цветочки, – сказал он. – Если накинешь пятерку…
Довольно крупный светлый кокер-спаниель бросился к «кадиллаку», слегка поскользнулся на мокром цементе, легко взмыл в воздух, ткнулся мне в живот всеми четырьмя лапами, облизал лицо, рухнул на землю, обежал вокруг, уселся у меня под ногами, высунул язык и тяжело задышал.
Я