«Вот скажи мне, любишь ты Высоцкого Володьку? А Жуковского?» – спрашивал, бывало, он у своего гостя, зажав его в крепких товарищеских полуобъятьях, из которых, однако, не предусматривался полувыход. И, получив ответ, кричал официанту: «Васька, налей поэту лагмана».
Поэты любили его ресторан, конечно, не за голые без скатертей столы, тусклый свет и неизменно грязноватый пол. Они любили наесться в долг, а то и вовсе бесплатно, если хозяин был в настроении или устраивал большие чтения. В последнем случае его коммерческий склад ума подсказывал брать плату с везде следовавших за поэтами барышень или других гостей, пришедших послушать современную поэзию.
Когда Олег и Рая вошли, ресторан уже бурлил, как двадцатилитровая кастрюля на плите.
– Болдин! Эй, Жучка! – кричали и махали ему за разными столиками, но он выбрал отдельный пустой и усадил свою гостью.
Раиса с любопытством оглядывалась вокруг. Каждый день встречаясь с писателями, она ни разу не оказывалась к ним так близко. И теперь они казались ей представителями другой нации, говорящими на её языке, но живущими своей культурой и своими законами.
Тут же к ним подсел один из знакомых.
– Привет, поэт! – по-свойски поздоровался он. – Вон Тютькин, у сцены, – его рука показала в сторону коренастого мужичка в тёмных очочках. – Выяснилось, что его Лариса Алексеевна Моське подбросила. Сейчас Тютькин посмотрит на него, а потом они решат, что да как.
Приятель повернулся к спутнице Олега.
– Не представишь свою нимфу?
– Раиса, – коротко ответил тот. – Тебя, кажется, девушка твоя зовёт, иди, не терзай барышне сердце.
Друг ушёл, а Олег, явно довольный своей находчивостью, стал озираться по сторонам, оценивая ситуацию.
Рая увидела, как под горлышко наполнился зал: молодые поэты с постоянно меняющимися спутницами и немолодые «иные», пришедшие, вероятно, по своим околопоэтическим делам. Поэты кучковались, постоянно меняясь столиками и собеседниками. Девушки забивались за свободные столики или вовсе стояли на пятачках-проплешинах, пламенно или с любопытством выглядывая знакомые лица.
На сцену друг за другом начали выходить разномастные участники: девятки, семёрки, валеты поэтического сообщества. Все они пользовались возможностью погрузить присутствующих в своё творчество. Свойская расхлябанная обстановка помогала проникнуть активному веществу стихов прямиком в кровь.
Полным ходом шла игра. И как бы высоки ни были ставки в игре, наблюдателям она всегда казалась развлечением. Играли на слова.
Раиса услышала со сцены: «Олег Болдин».
Олег в мгновение поднялся, как показалось Рае, не только над ней, но над всеми. За секунду из Олежи он стал Олегом Болдиным, русским поэтом. Под свист и одобрительные крики поэт овладел сценой, стал её хозяином.
Рая замерла. Олег читал стихи, как будто вихрь вырвался на сцену. Раиса наслаждалась его неожиданным преображением из робкого