И совершенно зря о нем до чего трепетно и бойко во сне и наяву грезили люди, попросту совсем отшатнувшиеся от всей той кучи житейского навоза, что в принципе и должна была еще послужить наиболее подходящим исходным материалом для… истинного светлого будущего.
15
Над интеллигентным обществом дореволюционной России всегда крайне так неправо царило явное незнание самых элементарных законов общественной природы.
И незнание это было принципиальным, последовательным и до самого конца во всем уж бестрепетно исключительно пунктуальным.
А между тем именно это в конечном итоге и повлекло за собой более чем никчемную, неуемную и крайне кичливую риторику, напыщенно и громогласно призывающую к самому скорейшему распутыванию до чего не в меру громоздкого гордиева узла немыслимо долгими веками нисколько не решаемых российских проблем.
16
А между тем двигать вперед всеобщий духовный прогресс явно уж следовало именно что безо всякой той сколь совсем не в меру возвышенной над всем этим безыдейным миром сущей суровой упоенности.
Поскольку именно на данной почве и возникла затем та социальная философия, что довольно-таки искренне весело взяла себе за труд фактически полное обезличивание всего того довольно повседневно окружающего нас мира, оставив ему одну лишь плохо и исключительно формально усвоенную «природную» целесообразность.
А между тем мать природа мыслит (и именно мыслит) миллионолетними, а не жалкими годами, а потому ее никак нельзя брать себе за хоть сколько-то существенный образец, наспех устраивая всяческие большие общественные преобразования.
17
И это именно в свете более чем полноценно здравого осознания явной и безусловной невозможности в один миг беспроигрышно преобразовать весь мир к чему-либо несказанно лучшему во многие сердца украдкой и закралась ненависть буквально ко всему, что, по их воинственно прекраснодушным представлениям, и вправду мешало их устремлениям к невообразимо лучшей жизни.
Да и сколь незаметно она затем и заняла же место, ранее занимаемое любовью, честью, а также еще и простым человеческим достоинством.
Обо всем этом некогда исключительно взвешенно и хорошо высказался большой писатель Алексей Толстой, причем случилось это еще же задолго до того самого дня, когда он со всеми своими потрохами сколь безутешно продался тому самому зычно им доселе проклинаемому отъявленно бесноватому большевизму.
18
Разок-другой оно явно было, пока вовсе ведь нисколько еще недостаточно.
Пришлось ему весьма деятельно и стойко над собою, затем всесторонне и всеобъемлюще вдумчиво потрудиться, чтобы продаться, так продаться безукоризненно полностью, да еще и раз ведь и навсегда.
«Хождение по мукам», том первый (первое эмигрантское издание):
«Романтические