* * *
– Сонечка умерла… – с такими словами Настя встретила на другое утро пришедшего ее навестить Рустика.
– Как?!
– Да, нет больше у меня моей Онки! – женщина зарыдала.
Юноша подсел к несчастной и обнял ее. Анастасия в ответ уткнулась ему лицом в его грудь.
– Я похороню ее завтра же. Не буду ждать трех дней: я больше не православная. Я больше не верю в Бога. Раз Он отнял у меня и доченьку и подружку. Что теперь со мной будет, Руся?! Кому я нужна? Кому?
– Мне, – ответил Рустик.
– Тебе? – Женщина подняла голову и взглянула в его глаза своими заплаканными голубыми глазами, и парню показалось, что на него смотрит заплаканное голубое небо. – Нет, Руся… Не быть нам вместе. Я старше тебя на целых двенадцать лет.
– Но мне все равно…
– И я проститутка, хоть бывшая, но проститутка. Ты – будущий священник, а я – теперь уже атеистка. Я никогда не вернусь к Богу.
– Настенька… – Семинарист только и сумел что погладить по голове любимую.
– Я все вспоминаю, как девочки хотели, чтобы мы были вместе. В душе такая боль… Что кричать хочется. Ничего больше у меня не осталось. Ни веры, ни надежды, ни любви. Все я потеряла. И как теперь жить? Не представляю.
– Но у тебя мама осталась еще… Подумай о ней!
– Да, а зачем ей такая дочь?
– Не говори так. Это… это… – Рустик хотел сказать «грех», но не стал из-за уважения к горю бедняжки и закончил так: – Это может ввергнуть тебя в депрессию.
Так они и говорили, вспоминали Сонечку, Милочку и Сашеньку. Они плакали и горевали вдвоем. Потом же пришел шофер Вейковичей, вернее, уже одного Вейковича, и принес кое-что для больной: фрукты, воду и что-то еще. Потом Рустику нужно было возвращаться на учебу.
Когда юноша ехал в семинарию, ему позвонил Володя.
– Отца Варфоломея арестовали!
– Что-о-о?! Как такое могло случиться?!
Кучмин сообщил, что в массовом отравлении прихожан подозревают их дорогого батюшку! Рустик не выдержал и совсем не по-христиански возмутился:
– Какие сволочи! Господи, прости! Как можно обвинять в подобном батюшку Варфоломея?!
– Вот-вот. Ты меня цитируешь дословно… Меня выгнали из семинарии…
– Володя!
Кучмин ответил, что да, и в его голосе послышалось присутствие слез. В Кафедральном соборе товарищ Руси был с утра, потому что послушание длилось по двадцатое число включительно. Он прибирался, когда пришли из полиции арестовывать их старенького батюшку. Молодой человек вступился за настоятеля, а правоохранительные органы обозвал сволочами. Свой рассказ Володя окончил такими словами:
– И я вообще сейчас в обезьяннике.