– Я понимаю. Мой духовник говорит мне о том же. И мама тоже.
– А папа?
– И папа тоже. Но знаешь, Володь, тетя Катя уже отправилась в ссылку. Ей на всю жизнь запретили въезд в Арибург и даже в бывшую столицу тоже. Но вот мне не верится, что она могла так поступить.
– Почему?
– Не знаю. Она говорит, что нечаянно перепутала комнаты: положила не в ту мой шприц с инсулином. А мои родители говорят, что специально. Наверное, – девочка взглянула на Кучмина с надеждой, – это был несчастный случай?
– Наверное.
Но в душе парня все заныло. Впервые Владимиру показалось, что это была попытка убийства. Но кому могло прийти такое в голову: убить пятилетнюю девочку?! Что она сделала тому недочеловеку?! Все знали, что эти две комнаты для Сони и Милы. Кому пришло такое в голову? И для чего?
– А ты ничего не замечала странного?
Дочка президента грустно вздохнула и ответила, что следователь тоже спрашивал об этом. Но нет. Ничего. В тот вечер, накануне трагедии, подружки сидели в гостиной и играли, когда к ним зашла тетя Катя и сказала, что уже поздно. Девочки разошлись по комнатам. Мила пошла в свою, в которой ночевала обычно, в ту, в которую привезли подсвечник, но потом забежала Сонечка и сказала, что в другой лежит шприц.
– Я хотела просто забрать его, но потом подумала: значит, так родители решили – ночевать мне в другой спальне. Может быть, в той дует, и они боялись, что простудят маленького ребенка, или руководствовались тем, что комната тети Насти ближе к комнате с подсвечниками? В общем, мы поменялись. А утром… – Мила заплакала и сквозь слезы закончила: – …а утром, ты знаешь, что произошло.
– Да, знаю… Бедняжка Сонечка. Будем молиться и надеяться. Мы каждый день молимся о ней в церкви на литургиях.
– Я тоже Боженьке каждый день молюсь о ней. Ну ладно, Володь. Я пойду, скажу дяде Жене, это наш шофер, чтобы повез меня домой.
– Мила, а как Настя?
– Она плачет. И самое ужасное: уже не верит в Бога. Говорит, что если бы Он был, то защитил бы ее малышку от убийцы.
Почувствовав, что слезы начинают щипать глаза, Володя открыл девочке дверь и пропустил юную Вейкович на улицу. Во дворе стояла дорогая машина, в которую села дочь президента. Семинарист потом долго смотрел ей вслед.
* * *
Унылые дни без доченьки тянулись для Насти мучительно долго. Да, именно без нее. Женщина каждый день видела дочку, ночуя у кровати в реанимации. Мила не солгала Владимиру: Проэлиум больше не верила Богу. А дни все шли и шли, а маленькая спящая красавица так и не открыла очей. Дни сложились в недели, а недели – в мучительные месяцы. Праздник Нового года прошел для Анастасии как обычный будний день. Семья ее подруги тоже отказалась отмечать и даже отменила поезду в Куршевель.
И вот однажды, накануне семнадцатого января, несчастная мать рыдала у кровати дочери. Она уже убрала елочку, которую поставила на случай рождественского чуда: