– Прости! Прости! – закрыв лицо руками, сквозь слезы твердила Анастасия, и только эти слова стали понятны из нечленораздельных рыданий несчастной.
Григорий же ничего не сказал в оправдание. Лишь бросил странный, полный обиды взгляд на жену и молча покинул палату.
– Куда ты?! Я развожусь с тобой! – в истерике закричала Саша, а потом снова взглянула на подругу: – Ты змея, которую я пригрела на своей груди!
И тут, видимо, Настя решила, что лучшая защита – это нападение:
– Да ты мне просто завидуешь! Это ты убила мою дочь! Ты!
– Как ты можешь такое говорить?! – ахнула Саша.
– А вот так! Ты одна умеешь зажигать этот чертов подсвечник! И ты первая осудила Катю!
– Настя, как тебе такое в голову могло вообще прийти: что бы я причинила вред ребенку?!
Проэлиум закрыла лицо руками, упала на колени и зарыдала еще сильнее. Тут-то сердце первой леди не выдержало, и она подбежала к подруге и обняла бедняжку. Анастасия попыталась оттолкнуть Сашу, но потом успокоилась, заплакала тише и, шепча: «Прости… прости», уткнулась в плечо Вейкович.
Но слово не воробей… Григорий, стоя за дверью, слышал все, что сказала Настя.
* * *
– «Раскинь скорей свою завесу, ночь, пособница любви…» – читала Юля, а потом вдруг носик актрисы капризно насупился, а губки надулись: – Но почему мы должны ставить спектакль «Ромео и Джульетта» ко Дню всех влюбленных?! У нас есть свой праздник – День святых Петра и Февронии! Еще бы Хэллоуин отмечали, честное слово!
– Юль, не нуди, – откликнусь сидящая на полу Регина. – Пусть люди празднуют, что их душе угодно. Хоть День взятия Бастилии. Тебе-то какая разница?
– Но мы же выступаем на этом не нашем празднике! Почему бы не отпраздновать…
– Давай быстрей читай, – перебила подруга, – мне надо жвачку купить для Деньки, а то он просил в прошлый раз. Все-таки последний раз увидим…
Тут прелестное личико Юли покрылось румянцем. Девушка озорно улыбнулась:
– Ты ему уже жвачки покупаешь? Глядишь, и на венчание позовете?
– Да ну тебя!
– А что так? – радостно, но по-хулигански, ребятничала Иванченко.
– Не знаешь ты, в чем каюсь я, – горько усмехнулась Регина.
Услышав слово «каюсь», Юля даже немного обрадовалась, в глубине души засияла надежда. И девушка не сказала подруге, что главное – это искренняя попытка покаяния, хотя чуть не начала свою речь, но не стала. Зачем учить?
* * *
«Вейкович ввел войска в Иерусалим» – прочитал отец Софроний и обреченно уронил газету на стол. Вот и подарочек к Крещению Господню. Президент хочет защитить русскоязычное население, потомков иммигрантов из тогда еще СССР. Что же будет дальше? Весь мир, затаив дыхание, ждал трагической развязки. На Руси главу государства