Я чувством был таким охвачен,
Переполнявшим грудь мою!
Здесь я свой путь по жизни начал,
Здесь и закончу жизнь свою.
Я стар,– продолжил караванщик,–
Я прожил жизнь. Мне много лет.
И прежних сил, что были раньше,
Во мне уже, конечно, нет».
И устремив свой взор на небо,
Он еле слышно прошептал:
«О, Боже, как давно я не был
В краю, что родиной мне стал!»
«Скажи, старик, к какому богу
Ты обращаешься сейчас?»
И он в ответ: «А разве много
Их – одаривших жизнью нас?
Коль мудрость есть в тебе, ты внемлешь
Словам того, к кому идёшь.
И если Господа приемлешь,
Сама ты истину найдёшь».
«Ответ твой скуп. Но отчего же?
Ужели ты в сомненьях сам
Пред Тем, кого назвал ты «Боже»,
Взор поднимая к небесам?»
«Всему свой срок,– старик ответил,–
Не торопи событий ход.
Господь давно твой путь наметил:
Не я, а Он тебя ведёт.
И всё, что скоро ты услышишь
От иудейского царя,
Как мудрость, посланная свыше,
Да будет сказано не зря».
Но ночь брала своё. И вскоре
Сон вежды старика сомкнул.
И он, с усталостью не споря,
Склонившись у огня, заснул.
И этот плен царицу следом
Окутал. Угасал костёр.
И утомлённая Македа
Вернулась в царский свой шатёр.
Уже погасли звёзды в небе;
И жрец, взирая на луну,
Алмаке утренний молебен
Вознёс, нарушив тишину.
Заря, предвестница восхода,
Над горизонтом занялась,
И синий купол небосвода
Встречал уже другую власть.
Глава V
Свой первый луч мечом вонзая
В безоблачный небесный свод,
Мрак над землёю разверзая,
Восточный горизонт восход
Объял, как пламенем пожара.
И воздух маревом плясал
На фоне огненного шара.
Грозились зноем небеса.
Дорога дальняя без боя
Своих позиций не сдаёт,
Но караван привычным строем
Как прежде движется вперёд –
За шагом шаг к заветной цели
Всё дальше от земли родной,
Туда, куда никто доселе
С Офира не ступал ногой.
Но вот – два всадника навстречу,
Вздымая пыли облака,
Спешат, покинув город вечный.
Завидев их издалека,
Царица молвила: «Те двое,
Что направляются сюда,
Коль встретиться хотят со мною,
Пускай предстанут без труда».
Едва приблизившись к колонне,
Идущей к городу, гонцы
Тотчас же спешились. Их кони
Охраной были под уздцы
Вмиг перехвачены. И воин
С глубоким шрамом на лице
Позвал их жестом за собою
Туда, где в золотом венце
Поверх