Эротика глазами криминалиста (Юридическая теория порнографии).. Валерий Николаевич Куликов

насчитать десятка полтора – два таких фильмов. И всё же это ещё была не революция! Да и под силу ли было этой пока ещё горстке фильмов совершить действительно революцию там, где с давних времён был создан и прочно просуществовал до наших дней эффект «запретного плода»? Где всё это так долго и так тесно было связано с понятием греха, стыда, порока и разврата?.. В общественном сознании ещё должна была произойти действительно революция, прежде чем советские люди смогли бы вернуть себе прежнюю невинность: способность неэротически взирать на нагое тело человека в неэротических условиях, что прекрасно известно всякому дикарю, не развращённому пуританской моралью цивилизованного человека.

      В борьбе против наготы, которую постоянно вела господствующая ханжеская религиозная и партийная мораль, два принципа неизменно вступали в её защиту.

      Это были древнейшие факторы, соединение которых на определённом этапе развития человека, возможно и обусловили возникновение наготы: это стремление быть более привлекательным и естественная потребность эротического выбора – фактор, помогающий естественному отбору.

      Другим фактором было искусство! То самое великое искусство, которое с огромной энергией потребовало для себя голое человеческое тело. Оно не руководствовалось ни полезностью, заставившей нас покрыть тело одеждой вследствие холода, ни другими более тонкими «моральными» основаниями, вызвавшими необходимость прикрытия наготы. Голое тело человека, решительно без всякого прикрытия, было гармонически прекрасным объектом и, как таковой, оно принадлежало уже к области искусства. Правда, вынужденное к тому силой, искусство иногда уступало требованиям церковной цензуры, изобретая фиговые листки и тому подобные ужимки, якобы делающие изображения наготы более целомудренными, но всё же истинное искусство, несмотря на все старания ханжеской морали как можно больше натянуть покрывало, спокойно снимало с созданного им образа человека даже фиговый лист и смеялось в лицо каждому, кто опять хотел нацепить его (Вильгельм Бельше «Любовь в природе»).

      Более полувека прошло с тех пор, как и религиозная, и «буржуазная» мораль перестали быть господствующими в советском обществе. Во многих областях жизни произошли коренные преобразования, однако в этом «деликатном вопросе» в брежневское время всё ещё продолжала ощущаться «инерция былого мышления». Почти неизменным осталось брезгливое отношение властей к изображениям нагого человеческого тела, особенно к изображениям эротического содержания, а появление со стороны простых граждан интереса к таким изображениям, по меньшей мере, расценивалось как признак дурного вкуса.

      На страницах печати то и дело появлялись статьи, где авторы говорили об эротике, сексе, насилии и порнографии, как о содержимом одной и той же помойной ямы. И это тогда, когда всем здравомыслящим людям уже давно было понятно, что далеко не всё, что относится к области эротики, секса так же низменно и безобразно, как те же жестокость и насилие.

      Всё,