Мидгард. Часть 1. Владимир Колосков

всплеснул руками, мол, кто же знал. В своих землях элементали питались силой родной почвы, частью которой являлись, они могли общаться и вести беседу, но в чужих мирах им требовалась подходящая форма, и Мерлин понимал, что эту форму они не могли принять сами. Таких способностей у них не было. Кто-то позвал это чудо сюда, кто-то вложил ему в руку Брузхамр, кто-то подсказал, как можно, приземлив Мельхиора, завлечь в ловушку Мерлина, но кто-то забыл рассказать об ограничениях. Если бы он обратился в элементаля раньше, до того, как выпустил Брузхамр из рук, никакое оружие и магия не смогли бы причинить ему вред, но Мерлин выбрал удачный момент для атаки и гордился собой. Планы врага нарушены.

      – Кто дал тебе молот Хмурого Бруза? – спросил Ремли, не очень рассчитывая получить полезный ответ.

      – Земля… – выдавил камень.

      Элементаль приподнялся и потянулся к Мерлину каменными руками, сил которых достало бы раздавить и колокол. Мерлин отбил атаку черными сферами заклинаний. Элементаль потерял несколько бесформенных каменных конечностей.

      – Кто дал тебе форму людскую? Отвечай, и сердце твое возвращу в Муспельгейм, иначе расколот ты будешь на сотню частей! – потребовал Мерлин.

      – Бальцер… – в четвертый и последний раз проклокотал элементаль.

      – Теперь засыпай, – поморщился Мерлин от серного дыхания, которое вырвалось из элементаля вместе с незнакомым именем.

      Волшебник вытащил меч и рассек элементаля от шеи до низа живота, если можно так выразиться, примерно применяя к камню мерки человеческого анатомирования. Посчитав рану, кровившую, как жерло маленького извергающегося вулкана, достаточной, волшебник направил в кипящее камнем нутро заклинание голубого льда. Раскаленный каменный клубок внутренностей покрылся серой пленкой окалины. Обессилевший элементаль опустил голову. Мерлин деловито пошарил в поясном мешке и выудил пару перчаток. Надев их на обе руки, он залез на каменную тушу и запустил руки в разъятое нутро элементаля. Волшебник долго копался внутри, и всякий раз, как случалось ему по неосторожности обжечься, он поминал в контексте самого низкого бесчестья матерей существ, имена которых уже никому ничего не говорили, но поиски это не облегчало. Пришлось Мерлину углубиться в живой вулкан до локтей обеих рук и дойти до самой вертепной брани по самым далеким адресам, прежде чем он извлек на свет дымящийся камень, напоминавший по цвету карбункул, а по размеру и форме – лошадиное сердце.

      – Бросить в колодец, а лучше бы в море, – он отшвырнул камень к Мельхиору, и тот ловко остановил скачущий по полу булыжник сапогом. Сэр Кормак нагнулся над камнем, прикидывая, сколько его замков вместе с землями может стоить это сердце, если его разбить на мелкие куски, но Мельхиор остерег его:

      – Очень горячий источник их жизни! Разбить его нелегко, застудить будет проще.

      И Кормак отпрянул, потому что и без окрика Мельхиора почуял лицом нестерпимый жар.

      – Поди,