Вместе с Лесли поверенный в делах прибежал в замок. Едва представ перед ликом сэра Кормака, Уитби заявил, что некто утащил на рогоже пятнадцать камней, чему он сам был свидетелем, и потребовал от заспанного Лесли назвать первое имя в ряду ранее произнесенных. Лесли перепуганно сглотнул без слюны, как нажевавшийся риса китайский преступник, и назвал:
– Яков-дровник Пегий Схимник.
Сэр Кормак вопросительно поглядел на Уитби. Такого крестьянина он не помнил. Уитби занес руку для оплеухи, и под яростно сверкнувшими очами поверенного служка тут же поправился:
– Постник Резвый.
Кормак вторично изобразил изумление происходящим, на этот раз подкрепив вопросительный взгляд покачиванием туда-сюда правой ладони, но Уитби не обратил внимание на хозяина, сосредоточив свою пугающую спокойствием оторопь на Лесли.
– Какой-какой постник? – переспросил из-под внимательного прищура обоих глаз Уитби.
– Каурый?.. – Лесли предпринял последнюю отчаянную попытку угадать, что или кого от него хотят.
– Что ты, рябая харя, мелешь? – оторопь Уитби прошла, сменившись вспышкой праведного гнева, и он с мнемонически-воспитательными целями вцепился занесенной рукой в сальные волосы Лесли. Надо заметить, что Уитби не затруднял себя запоминанием кличек всех дворовых мальчишек, прозвища Лесли он, конечно, не знал и назвал его так по чистой случайности. Лесли же был так поражен вежливым обращением к себе практически по имени, что даже на секунду замешкался, прежде чем преувеличенно завыть от боли. От дальнейшей расправы, которая бы, несомненно, последовала за новыми попытками вспомнить имена всех воров, Лесли спас сэр Кормак:
– Всё после, – отрубил он дознание. – Я позвал тебя за делом, – сказал рыцарь, и Уитби выпустил Лесли из рук.
– Колокольня завалилась, – догадался поверенный. – Своими глазами видел!
– От тебя первого узнал! – съязвил в ответ сэр Кормак. – Пойдем наверх, – позвал он поверенного, – глаза мои тебя б не видали. А ты помоги с седловкой, – Кормак рукой указал