Караваев медленно прошёл мимо ряда молодых ухоженных священников с модными бородками, с фальшиво-скорбными лицами, в новеньких чёрных сутанах. У всех у них были ящики для сбора пожертвований. Он приостановился, что бы прочитать, что написано на этих ящиках, но его толкнул в плечо старик с клюкой, сказавший:
– Варежку закрой, сынок. Не вздумай денег этим прохиндеям давать, – они такие же попы, как я китайский император. И, перекрестись, если решишься дальше идти. Ещё и не таких «святош» встретишь в нашем Вавилоне. Завлекать будут – держись только.
Караваев вздрогнул, оглядываясь на «попов» двинулся дальше. Рядом с лже-священниками мирно соседствовали колдуны, ясновидцы, разные гадальщики, оккультисты, бабульки Иеговистки с брошюрками в руках, миссионеры разных мастей, сатанисты, экстрасенсы, целители, блаженные, уродцы и калеки, шаманы и ведьмы. Какие-то молодые люди в белых одеждах с крестами на груди, пританцовывая, самозабвенно пели псалмы, а рядом с ними одетые в яркие восточные одежды молодые люди предлагали прохожим книги и дарили апельсины. На земле сидели составители гороскопов. Длинная очередь змеились к предсказателю судьбы чернобородому азиату, рядом с ним продавал амулеты от сглаза негр в расшитой бисером атласной тоге.
Босой мужчина с беспокойными глазами в оранжевом балахоне до пят, обвешанный деревянными бусами, озираясь по сторонам, остановил Караваева:
– Махатьму не видел?
Караваев не знал, о чём он спрашивает, но на всякий случай улыбнулся и отрицательно качнул головой.
– А у тебя есть что-нибудь? – опять спросил он.
– Откуда, – развёл руками Караваев.
Мужчина, продолжая озираться, смешался с толпой.
Молоденькие жеманные и женственные юноши кучковались, тихо переговариваясь. Рядом с ними стояли их старшие товарищи-наставники – группа женоподобных, солидных людей не первой молодости, с холёными, бледными лицами, умело «подмоложенными» макияжем, одетых ярко и вызывающе. Один из них, ― Караваев его сразу прозвал «брюхастым», ― обмахивающийся веером, подмигнул ему, и, высунув отвратительно большой язык, быстро подвигал им по-змеиному. Он призывно помахал рукой, а после быстро повернулся к нему спиной. Караваев смущённо опустил глаза: на кожаных брюках «брюхастого», на ягодицах были вырезаны эллипсные дырки. У двух молодых людей из этой группы в руках были плакаты. На одном было написано: «Гомофобы – это новые фашисты!», на другом ― «Любовь нельзя запретить!»
Караваев шёл медленно, ошеломлённо тараща глаза, иногда приостанавливаясь. Седая женщина с печальным лицом, покрытая чёрным платком, тронула его рукой за плечо, тихо и ласково сказав:
– Береги глаза, сынок, испортишь сердце, проходи мимо мертвецов.
– Каких мертвецов? ― вытаращил он глаза.
Женщина