Сказал отец тогда ему.
Надменно глянул он на сына. —
Но ты не должен отступать.
Без дара в жизни всё – пустынно!»
«Уилл, клянись не колдовать!» —
Той просьбой был он отвлечённым
от всех картин. Взглянул на мать.
[Уильям]
– Быть может, мне поклясться память
отца предать?
[Мать]
– Уильям, знай,
те чары – грех.
[Уильям]
– Прошу избавить
меня от поучений!
[Мать]
– Край
родной тогда покинешь. В доме
не потерплю я колдовство!
[Уильям]
– Тогда позволь уехать! Кроме
просить не стану ничего!
[Мать]
– Увы, тогда навек проститься
придётся нам. Не сможешь ты
сюда вернуться, раз пусты
слова мои. Езжай в столицу!
Тебе я денег дам и слуг.
Навек родной покинешь юг.
Когда поедешь ты учиться, —
так, может быть, перемениться
удастся помыслам твоим.
[Уильям]
– Ты ничего не понимаешь!
Того, кто был мне дорогим
я не предам!
[Мать]
– Не уважаешь
меня, как он совсем. Ступай,
Уильям, вещи собирай.
[Уильям]
– Да хоть мир целый отречётся,
навеки от меня пускай,
я не предам отца! Бороться
я буду, боль презрев и страх! —
Со злостью крикнул он в слезах
и убежал оттуда.
Вещи
в карету были снесены.
К окно свирепо ливень хлещет.
«И ты не чувствуешь вины?» —
Спросила мать.
Захлопнул дверцу
лакей, как тот успел усесться.
Не глянув, слёз не обронив,
остался Вильям молчалив.
Под ливнем мокший старый кучер
приказа ждал.
«Не стой! Пора!» —
Раздался возглас. Со двора
помчали кони вниз по круче.
Подумал Вильям: «Отчий край!
Я не вернусь. Навек прощай!»
Взглянул в окно – туман белёсо
устлал долину речки Нисс.
И падал дождь, как будто слёзы.
Со склона виден весь Дамфрис.
Как много здесь воспоминаний!
«Забыть – и жить без оправданий!» —
Закрыл глаза Уильям, столь
пронзала сильно душу боль.
Глава 3
«Опять тот сон! – Вскочил с постели
Уильям. – Хоть 15 лет
с момента смерти пролетели,
но снова снится мне обет.
Но знаю цену я на деле
Словам обетов. В двадцать пять
они не больше стали весить,
чем пустота. Я клялся в десять,
но я не стану исполнять!
К чему теперь слова отцовы?
Я жить не буду как аскет.
И в наставленьях смысла нет,
когда желаю я иного:
балов,