– Не можешь? – повторила Королева с жалостью. – Попробуй еще раз: вздохни поглубже и закрой глаза.
Алиса рассмеялась.
– Это не поможет! – сказала она. – Нельзя поверить в невозможное!
– Просто у тебя мало опыта, – заметила Королева. – В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака![39]
Пожалуй, я должен посочувствовать Алисе. Если бы я попробовал представить тот путь, по которому пошла моя жизнь и учеба – даже после того, как я начал философские исследования под руководством Гилберта Райла, – я бы определенно признал его невероятным, а то и невозможным.
Едва ли я мог себе представить, когда впервые опубликовал «Теологию и фальсификацию», что за полвека издам еще где-то книг тридцать пять на самые разные философские темы. Да, наиболее известны мои труды о существовании Бога, но ими сфера моих интересов не ограничивается. Много лет я писал на самые разные темы – от лингвистической философии до логики; от моральной, социальной и политической философии до философии науки; от парапсихологии и образования до идеи загробной жизни и дебатов на тему свободной воли и детерминизма.
И хотя я стал атеистом в пятнадцать лет и еще со школы увлекался философией и всем, что с ней связано, мои философские взгляды сформировались и закрепились намного позже. И к тому времени я уже выявил руководящие принципы, которым предстояло не только направлять мои мысли и литературное творчество, но и в конце концов резко развернуть меня от атеизма к теизму.
Первые исследования… и первые проблемы
Некоторые из моих философских взглядов обозначались еще до того, как я попал в школу «Кингсвуд». Я не скрывал своей приверженности к коммунизму и оставался весьма активным левым социалистом до начала 1950-х, когда покинул Лейбористскую партию, британское исторически сложившееся движение левого крыла.
Что меня остановило от вступления в Компартию, куда шли некоторые из моих школьных сверстников, так это ее поведение после Советско-германских соглашений 1939 года (я тогда был еще подростком). В соответствии с распоряжениями из Москвы эта раболепная и вероломная организация стала осуждать войну против национал-социалистической (нацистской) Германии как «империалистическую» и поэтому не касающуюся британского народа. Так они делали и в 1940-м, хотя страна уже была под угрозой военного вторжения. Однако, когда немцы вторглись в СССР, эта так называемая «империалистическая» война внезапно стала для коммунистов «прогрессивной» и «народной». В последующие годы я стал все критичнее относиться к теории и практике коммунизма с его тезисом о том, что история управляется законами, – подобными тем, какие мы знаем из естественных наук.
В то время я, как и многие из сверстников, открыл для себя «разъяснительные сочинения» С. Э. М. Джоуда. В то время Джоуд был популярен у британской публики благодаря участию в радиопередачах на философские