Два дополнительных интереса в философии появились у меня под воздействием научно-популярных книг, которые я читал в юности. Первый заключался в предположении, что эволюционная биология может дать гарантию прогресса. Об этом со всей уверенностью заявил Джулиан Хаксли – в одной из своих ранних работ под названием «Записки биолога»[42]. Он работал над ней с постоянно нарастающим отчаянием до самой смерти. В работах «Время: животворная река» и «История на нашей стороне»[43] Джозеф Нидэм объединил это предположение с марксистской философией истории – доктриной, отстаивающей естественные права неумолимого исторического развития. Марксисты верили в то, что существуют универсальные законы, управляющие развитием общества – та же неизбежность классовой борьбы. Когда в середине 1960-х меня попросили внести свой вклад в серию новых исследований по этике, я взялся за объемное эссе под названием «Эволюционная этика»[44] отчасти с той целью, чтобы доказать несостоятельность той литературы. (Отчасти по этой же причине я написал «Дарвиновскую эволюцию», когда меня попросили поддержать ряд направлений и идей в начале 1980-х. В этой более поздней книге я стремился показать, что авторитет дарвинизма подняли с целью поддержать другие идеи и убеждения, не имеющие никакого твердого основания, например – идею о том, что дарвиновская теория является гарантией человеческого прогресса.)
Второй философский интерес, возникший в процессе чтения научно-популярной литературы, заключался в попытках извлечь необерклианские выводы из открытий, сделанных в физике в XX столетии. Необерклианцы[45] принадлежат к философской школе под названием «идеализм». Идеалисты считают, что вся физическая действительность является чисто умозрительной – есть только разум и то, что в нем содержится. Основными книжными источниками здесь служили работы сэра Джеймса Джинса и сэра Артура Эддингтона. Еще была Сьюзан Стеббинг со своим произведением «Философия и физики»[46], научившая меня тому, как прорубить себе путь в этих джунглях.
Годы спустя в книге «Введение в западную философию» я постарался показать, что подобный идеализм был губительным для науки. Я цитировал отрывок из книги «Разум, восприятие и наука», автором которой является известный британский невролог У. Рассел Брейн с подходящим прозвищем «Господин Мозг»[47]. Он отмечал: неврологи, как правило, идеалисты, и они верят, что восприятие предмета – всего лишь событие в мозгу субъекта. Я также цитировал слова Бертрана Рассела – о том, что «восприятие не дает непосредственного знания о физическом объекте». Я заявил: будь это правдой, не существовало бы такой вещи, как восприятие. И поскольку ученые полагаются – и должны полагаться – на конечное подтверждение своего открытия после прямого наблюдения, это заключение неизбежно дискредитирует те сведения, на основе которых само же и было получено. Одним словом, подобная точка зрения разрушает основу всех научных выводов.