Наше бессмысленное потребление жизни, которое само по себе заслуживало бы, пожалуй, более подробного и детального описания, в канун Первого Дня приобретало просто катастрофические масштабы. Мне всегда казалось, что этот «праздник» придумали те, кто осуществлял в нашем мире круговорот товара и бумаги.
Потребление, само по себе, уже давно приобрело масштабы религии, и хотя не вытеснило её окончательно, всё же более чем успешно конкурировало с ней. Те, кто манипулировал нами, взяли на вооружение её проверенные веками методы и даже позаимствовали некоторые термины, например, то тут, то там приходилось слышать: «икона стиля» и тому подобные глупости.
Всё продавалось и потреблялось. В Городе не осталось ничего, что не было или не могло быть товаром, и банки щедро выдавали кредиты на приобретение разного хлама и делали деньги из пустых человеческих слабостей, а люди, продав своё будущее, и ослеплённые блеском фальшивого великолепия, брали на себя новые и новые обязательства, потому что обладание требовало обладания.
Бесцельное хождение по большим магазинам, где можно было купить всё, стало целью и образом жизни многих. Люди зачем-то всё чаще покупали то, что им не было нужно, совершая свой вклад в общее бессмысленное потребление и повышая спрос на товары, лишённые какой-либо практической ценности. Попусту тратя свою жизнь, они считали, что имеют на это полное право. Их не особенно беспокоили чей-то голод и нищета, потому что об этом, по их мнению, должен был побеспокоиться бог, и они не придавали значения таким вещам, как изменение климата, предпочитая думать, что это лишь домыслы учёных, которые сами ничего толком не понимают.
Они всегда находили опровержения тому, что могло изменить привычный ход вещей, а все их проблемы заключались главным образом в получении кредита на очередное потребление жизни. Правда, они всерьёз опасались, что на Город упадёт гигантский метеорит, или его захватят иноземные существа со щупальцами вместо рук, потому что полых людей всё же беспокоили суеверные страхи, распространяемые переполненными рекламой газетами, из которых, у не имеющего никакого представления о Городе человека, сложилось бы мнение, что мы едва успеваем отбиваться от полчищ пришельцев, но при этом нас не перестают беспокоить, перхоть, кариес и критические дни.
И надо ли говорить, что никому и в голову не приходило беспокоиться по поводу того, что обретённый материей проблеск сознания, попросту именуемый «жизнь», не более чем случайно высеченная искра среди бескрайней тьмы вечности?
Таким образом, за пару недель до конца года Город сходил с ума, и все начинали скупать и дарить