– Вы как? – спросила девушка, собирая со стола чашки и ложки.
– Не по себе, – честно ответил я. – Испугался. Очень. Спасибо вам.
Она улыбнулась такой чарующей, такой беззащитной и беззаботной улыбкой, что я враз классифицировал чувство, которое испытал, увидев её по ту сторону стеклянной стены. Я влюбился – то-то и всего. А может, это просто шутил шок.
Она постелила мне в крохотной гостиной – чем-то комнатка напомнила мне нашу с Антоном квартиру. Тесная, но тёплых оттенков и очень уютная. И, конечно, гораздо аккуратней нашего холостяцкого гнезда. Стены были обиты материей под шотландку, и было очень много картин: разномастные рамки, размеры, сюжеты, техники. Особенно приглянулась малюсенькая рамочка над диваном: фото осенней ярмарочной площади старого городка.
Но круче всех картин был вид из окна. Снежные волны ходили совсем рядом – перегнись через подоконник и дотянешься рукой. Мелкие звёзды снега влетали в открытые форточки и таяли, опускаясь на комнатные цветы, на нежные зелёные листья. А там, за снежными волнами, светился город. Видимо, было так высоко, что пропадала даже световая консервация, хотя с нашего двадцать пятого этажа, тоже не низкого, было видно отнюдь не так много огней. Всё дело в том, что многие предпочитали консервировать жилища – это был отличный способ сэкономить энергию и приглушить огни. Но на такой высоте консервацию, видимо, сносило ветром, умывало дождями и метелью, высвечивало близкими звёздами. Одним словом, я никогда не видел город такой огненно-серебряной паутиной. Словно светодиодная цепочка отражалась в зеркале.
Подумав об этом, я вдруг вспомнил, что ждёт меня в ближайшем будущем (если, конечно, доберусь до Антона и до своего пропуска): новая, давно желанная работа исследователя-конструктора. Учитывая рискованное ночное приключение, я дышал сейчас полной грудью, не боялся почти ничего и видел всё в преувеличенно ярком, горячем, адреналиновом свете. И перспектива новой работы казалась бы мне и вовсе радужной, если бы… Дело в том, что никто из моих знакомых ещё об этом не знал. Даже Тони. Я всё откладывал сказать ему, что меня берут в конструкторский центр. Испытывал какое-то неприятное чувство, будто предаю нашу дружбу, наше напарничество…
И всё-таки – мысль о новой работе была приятна. Если у меня получится, я буду заниматься не только чипами. Я займусь проблемой консервации света, например. И устрою над Полисом такие световые картины…
Чья-то рука коснулась моего плеча. Захваченный перспективами, я не сразу вспомнил, где нахожусь, что со мной и, главное, что всего этого могло бы не быть – если бы эта ночь кончилась для меня иначе. Если бы не эта девушка, имени которой я до сих пор не узнал.
– Как вас зовут?
– Катарина-Женевьева. А вас?
Ух ты! Какое необычное имя!
– А вас?.. – повторила она.
– Вениамин, – спохватившись, ответил я. –