– Товарищ подполковник, – крикнул ефрейтор Мурманцев, – в селе тоже танки!
Все обернулись к селу и остолбенели: по горящей улице в сторону Киева двигалась целая колонна танков. От нее в степь и к лугу убегали люди. Некоторые из них, не успев отбежать, исчезали под гусеницами.
– Противник загоняет наши окруженные войска в мешок и сужает его, – сказал Шевченко комиссару, – Но ничего, мешок этот еще очень велик, до самых Лубен. Выскочим, товарищи, если поспешим! Балатов, знамена намотай на себя! Все за мной, шире шаг! – Он подбежал к женщинам, схватил насмерть перепуганную Зинаиду Николаевну под руку, и вместе с ней побежал по лугу, в обход села. Все оставшиеся на этом берегу люди последовали за ним. Терзаемая врагом ночная Полтавская степь приняла их под свое ненадежное покрывало.
Почти всю вторую половину ночи они потратили на то, чтобы незамеченными перейти через Киевский тракт, по которому двигались мотомеханизированные колонны врага навстречу главным силам 37-й армии, выступившим из Киева. Преодолев этот тракт, Шевченко повел свою группу по глухим проселочным дорогам прямо на юг. Проходили села, в которых не было ни немецких, ни советских войск. Шевченко так хорошо знал местность и так был уверен, что не встретит до самого утра частей противника, что не считал нужным высылать вперед дозоры. Иногда он безошибочно называл лежавшие впереди села. Видя эту его уверенность, люди спокойно шли за ним, никто не отставал.
Комиссар сошел с дороги и, остановившись, сосчитал людей. Двадцать пять человек…
– Как самочувствие, товарищи? – спросил он негромко.
В разнобой ему ответили несколько голосов:
– Терпимо, товарищ старший политрук.
– Пока есть силенки.
– Трохи важкувато, товарыш комысар, хочь бы мынуточку пырыдыхнуть!
– Скоро, товарищ Царулица, может, целый день будем отсыпаться, – ответил комиссар, узнавший бойца по голосу.
Часа за два до рассвета Шевченко, наконец, объявил, что в следующем селе будет большой привал. Волжанов предложил послать в разведку Мурманцева и Колобкова. Когда они вышли вперед и стали рядом – великан и почти ребенок – по группе пошел веселый смешок.
– Вот что, орел и орленок, – сказал Шевченко, тоже засмеявшись, – быстро изучите обстановку в селе!
– Есть изучить обстановку! – Мурманцев наклонился к Колобкову, взял его под руку. – Пошли, шпингалетик!
А Илюшу Гиршмана уже как ветром сдуло. В окнах хаты, у которой стояла группа, появился тусклый свет.
– Илюха уже орудуе, – сказал Копейка, – Ну и проныра хлопыць! А ты, Ефремыч, чого отстав?
– Да этот хлопец и без меня управится: как ни-то одессит! Пронырливый одессит вынырнул из сеней