– Не обо мне речь, Иван Михайлович, – возразил Гнедич. – Я тоже верю, что наш народ накует и таких, и еще лучших орудий, но… Не тем я сокрушаюсь, что больше не будет у нас артиллерии. Уж слишком глупо, преступно глупо мы их теряем! Сотнями и тысячами мы их теряем… А ведь это – пот и кровь нашего народа, и если бы он знал правду, думаешь, похвалил бы нас? Ты же сам видел, какая сила была у меня в руках! А что она сделала? Вот то-то! Почему Дубнищев, этот лапотник твердолобый, не предупредил меня, что вдоль реки – доты? Да если бы я хотя бы подозревал об их существовании, я бы весь этот берег искромсал крупным калибром! Или дал бы он мне время хотя бы накоротке разведать огневую систему противника своими средствами… Так нет же: «Давай, говорит, Гнедич, раскроши огневые точки противника, как грецкие орехи!» А какой они крепости, эти орехи, и сам не знал.
Шевченко рассказал Гнедичу о своем намерении выйти на фланг южной, охватывающей группировки войск противника и попробовать там пробиться из окружения. Гнедич, подумав, согласился, и они вошли в хату. После завтрака, «организованного» Илюшей Гиршманом, Шевченко, Гнедич и Додатко закрылись в горнице и долго совещались. Потом они пригласили к себе Гиршмана.
– Вот что, товарищ Гиршман, – обратился к нему Шевченко, – придется тебе, помимо обязанностей начпрода, принять на себя и обязанности нач. МТО 3. Надо срочно раздобыть гражданскую одежду для Мурманцева, Колобкова и двух наших женщин. Задача понятна?
– Понятна, товарищ подполковник, только…
– Что такое?
– Я не уверен, найдется ли в этом большом селе одежка для такого верзилы, как ефрейтор Мурманцев?
Командиры засмеялись.
– Возьми себе на подмогу Николая Филипповича Квитко, – посоветовал комиссар: – у него в этих краях каждая хохлушка – кума или дальняя родня.
Гиршман озабоченно вышел из горницы и – к Квитко:
– Миколай Пилипович, вы поступаете в мое боевое распоряжение. За мной! Квитко схватил свой автомат и вопросительно посмотрел на Волжанова.
– Идите, Николай Филиппович, раз приказано! – сказал Волжанов.
Гиршман с ног до головы внимательно осмотрел Зинаиду Николаевну, Люду и Колобкова, потом подошел к Мурманцеву. Долго и, казалось, с мучительной досадой изучал он фигуру ефрейтора, который почему-то виновато улыбался.
– Боже ж мой, боже ж мой! – воскликнул Гиршман. – Задача совершенно невыполнимая… – Он схватился руками за голову и выскочил в сени. Квитко вышел вслед за ним.
Вернулись Гиршман и Квитко с гражданской одеждой и обувью. Когда разведчики переоделись, то их с трудом узнавали. Зинаида Николаевна под дешевым серым платком, в старушечьей синей