Правда, потом обед перестал входить в благодарности за нашу помощь (видно Анька стала есть за троих). Сначала матушка Варвара заменила горячее на стакан молока с булкой, а потом и это исчезло.
А работы прибавилось. К осени матушка Варвара совсем округлилась, и сбор урожая с грядок священника лег на наши с Гришкой плечи.
Потеря обеда совпала с отъездом арендатора, который снял комнату в городе на короткий срок. Денег у нас стало меньше, и десятина для «церкви», честно вносимая ежемесячно мамой с аренды и алиментов, соответственно тоже уменьшилась.
Потом, правда, в комнате появился другой жилец, но обеды так и остались в прошлом. Да мы, в общем-то, и не напрашивались. Был хоть какой-то повод возвращаться в Серый Дом.
***
В конце лета Кусочков задумал строить теплый гараж. Но еще раньше он решил, что нашему семейству нужен погреб.
Когда отец Анатолий освящал Серый Дом, кропил углы святой водой, читал молитву и осматривался кругом, то после завершения обряда, за праздничным столом, заметил:
– Хорошо тут у вас, только погреба не хватает.
– Да, это точно, – вздохнула мама, разрезая тортик. – Правда, пока он нам и ни к чему.
– Это сейчас не нужен, – заметил Кусочков. – А на следующий год посадите картошку (я в ужасе бросил взгляд на дикий заросший участок перед домом), морковку, соленья начнете крутить, уже не до погреба будет. А сейчас помощники свободны (отец Анатолий кивнул в нашу сторону, и мы с Гришкой напряженно застыли с десертом на тарелках в руках), да и я подсоблю, не оставлю.
– Ох, спаси Христос, отче! Не бросишь в беде! – возрадовалась мама.
Раз Кусочков сказал, что нам нужен погреб, значит, нужен. У бывших владельцев, тех, которые жили в девятнадцатом веке, а не москвичей, погребом служила отдельная яма с крышей над ней. Со стороны казалось, что просто маленький соседний домик утонул в траве – остались только крыша да дверца. Правда, и те почти развалились от старости.
Когда Анька впервые увидела это полуразрушенное строение и крошечную дверку, словно из сказки про Алису, глаза ее загорелись.
– Это для меня! Здесь буду жить я и куклы! – прощебетала сестра и заливисто счастливо засмеялась.
– Нет, нет! Не смей подходить! – отдернула мама – Там же все уже сгнило! Опасно! – и зыркнула на нас с Гришкой – мол, присматривайте!
Так Анька лишилась кукольного дома, а мы ямы для хранения, потому что там, и правда, все сгнило.
Рыть погреб решили в комнате на первом этаже, той, с земляным полом. Кусочков несколько дней, ближе к вечеру, являлся к нам и копал яму, а мы с Гришкой таскали ведрами глину и землю за дом. Тяжелые ведра оттягивали руки, да, городская физкультура к такому нас не готовила. Теперь я понимал крепких деревенских парней. Побегай тут с лопатой, дровами, ведрами, еще и не таким качком станешь.
Анька сидела на куче глины и пыталась лепить посуду. За два принесенных мною ведра она вылепила какую-то пиалу, которая к третьему ведру стала кружкой. Анька поставила результат на полусгнившую скамейку у дома