5.
«Дом-это там, где нас любят», – гласил плакат на стене в коридоре, всегда встречающий гостей. Однажды услышав эту истину от своей однокурсницы, судья Том Фроззи твердо решил, что повесит эти слова в коридоре своего дома, который построит для любимой семьи.
Сейчас, спустя около 20 лет, дом был построен, а эти душевные слова меньше навевали тепло и уют, а больше – тоску. Перед глазами всплывали студенческие годы, окрашенные в нежные цвета забытых проблем и яркие огоньки глаз той, которая ни на миг не осталась забытой в его сердце. На фоне однообразных оттенков юности ее глаза, губы, голос были единственным ярким созвездием. Эти слова были данью прошлому и делали его большой дом на толику уютнее, не смотря на одиночество комнат и отсутствие звонких детских голосов.
Посещая свой дом в очередной раз, он закрывал дверь, каждый раз устало садился на обувную лавочку напротив плаката, вчитывался и прислушивался к себе. Пока в нем отзывались чувства, Том продолжал верить, что живет, и гордился принятым одиночеством.
Однако сегодня в нем бешено колотилось сердце и без воспоминаний, навеянных ее словами: на заднем сиденье автомобиля, что остался на парковке у Суда, оказалась папка с делом, которое завтра ему предстояло вести, сидя в судейском кресле. Квалификации Тома Фроззи не хватило, чтобы стать одним из Главных судей, но на месте консультанта он чувствовал себя гораздо комфортнее. Его жизнь заключалась в поездках из города в город с отсутствием ежедневных заседаний и собраний – все это позволяло забыться, не вспоминать. Он проводил жизнь в разъездах, изредка возвращаясь в свой дом в городе Центрального суда, присаживаясь перед плакатом и вновь возвращаясь всеми мыслями к своей единственной любви.
Ее звали Надин, но в своих мыслях он всегда называл ее Надеждой. Так, рассказывала она однажды перед парой по истории, ее называла бабушка – главный и непобедимый кумир детства. Надин часто вспоминала о своей семье, сильно скучая по дому в первые года учебы в Университете, и искала любую возможность и время, чтобы уехать. Том же мечтал, что именно он станет для нее утешением и семьей здесь, но она продолжала твердить, целуя его на перроне в холодную щеку, что «Дом-это там, где нас любят» и вбегала в вагон, а он лишь грустно соглашался.
Том оторвался от прописанных воспоминаний и прошел внутрь холодного дома. Сегодня в этой гостиной за дубовым столом он должен был тщательно обдумать ход дела, которое предстояло разрешить завтра в лучшую сторону. Он прикоснулся к дереву столешницы и мирно постучал.
Такой же стук раздался в коридоре. Уезжая, Том обесточил дом, и электронный звонок не работал. Вновь окинув взглядом