В ресторане их посадили за лучший столик рядом с огромной пушистой елкой, сиявшей тысячами разноцветных огней. Пианист вдохновенно играл «К Элизе», мечтательно закрыв глаза. Официанты в белых рубашках бегали с серебряными подносами. За соседними столами восседали одни пожилые иностранцы, вереща на английском, немецком и испанском языках. Смесь разных языков, неуклюже ложившаяся на фортепианную музыку, эхом звучала в ушах Мэри, мешая ей сосредоточиться на изучении замысловатого меню. Амин старательно размазывал белый, салатовый и бледно-оранжевый шарики масла по куску хлеба. Мэри ковыряла вилкой комплимент от шеф-повара в виде какой-то непонятной кашицы со вкусом хлеба и фисташек. Она даже не заметила, как официант принес бутылку дорогого красного вина десятилетней выдержки и наполнил их бокалы.
– В общем… – неуверенно начал Амин, поднимая бокал, – я хочу выпить за этот очень замечательный вечер и за нас, таких же очень замечательных. А главное – за нашу любовь.
– А я просто выпью за приятные моменты, – произнесла Мэри.
Прищурив глаза, он стал изучать ее лицо, пытаясь понять, о каких моментах она говорит. А потом, видимо, решив, что эти моменты связаны с ним, подмигнул ей, засунул руку в карман пиджака и вынул красную бархатную коробочку. Мэри нервно сглотнула и подумала, что сегодня, в седьмой серии мыльной оперы «Как влюбить в себя араба за семь свиданий», кажется, случится кульминация. Она подумала, что самым интригующим поворотом сюжета была бы ситуация, когда в коробочке вместо кольца лежала бы бумажка с надписью: «Только после поцелуя». Она посмеялась над своей фантазией, а Амин, видимо, принял ее смешок за радость.
– Вот, жемчужинка, гляди. – Амин открыл коробочку, где лежали сережки с жемчужинами.
Мэри улыбнулась, но вздоха восхищения не последовало. Амин вытащил одну сережку и протянул ей. Мэри не выпустила приборов из рук. Он вздохнул и спокойно, но твердо проговорил:
– Одну возьми за наш первый поцелуй. Сегодняшний поцелуй. После поцелуя наденешь вторую. После ночи со мной куплю шубу. После орального секса поедем ко мне в Дубай. После тантрического проси все, что душе угодно…
Мэри с минуту молчала, непонимающе глядя на него. Потом до нее наконец дошло, чтó он ей предлагал. Она расхохоталась так громко, что люди за соседними столиками недоуменно уставились на них: мужчину, который, вытаращив глаза, сжимал в одной руке жемчужную сережку, в другой – бархатную коробочку, и девушку в длинном черном платье, хохотавшую до слез. Музыкант замер, подняв руки над клавиатурой. Отсмеявшись, Мэри порывисто вытащила кошелек из сумки, отсчитала несколько купюр и бросила их на стол.
– На вот, за ужин, за шампанское с пирожным и за билет в театр. А то еще скажешь, что если не соглашусь вытворять