Я не мог больше слушать весь этот бред, остановил ролик и вышел на свежий воздух. Солнце клонилось к закату, кипрское побережье лежало на горизонте узкой полоской в голубоватой дымке.
Итак, мои милые спонсоры, якобы подарив мне яхту, намыли на мне около тридцати миллионов евро. Неплохо для начала!
Осадок в душе был настолько неприятным, что за целый месяц я не смог заставить себя сесть за стол и не написал ни одной строчки, а потом ранним утром ко мне на борт прибыл Рогожин и бесцеремонно поднял с постели.
– Молодцом, Владиленыч!.. Неплохо, я смотрю, ты здесь устроился. Пойдем, по рюмке чаю выпьем, перетрем кое-что.
Глава четвертая
Я думал, что мы будем, в самом деле, пить чай, но Рогожин несмотря на ранний час махнул стакан коньяка и хитро посмотрел на меня.
– Что с тобой происходит? Спонсоры недовольны.
– Точнее, спонсор. Елистратов, да?
Он секунду недоуменно смотрел на меня, а затем, сильно запрокинув голову, захохотал так, что едва не подавился шоколадной конфетой, которую перед этим небрежно бросил в рот.
– Понятно, – прекратив, наконец, смеяться и смахнув слезы с ресниц, сказал он. – Роликов Великанова насмотрелся. Ох и язва этот Великанов! Все не так просто, Владиленыч. Елистратов – всего лишь кассир, и ему глубоко наплевать на тебя и на твое творчество, он делает то, что ему приказывают. Есть люди гораздо более крутые, чем он, и именно они недовольны тобой. Бросай хандрить и срочно возвращайся к своим делам, а дела Елистратова тебя не касаются. Так у нас все устроено, и поверь, – Великанов тоже отрабатывает свой хлеб, причем такой, что тебе со своей скромненькой яхтой и не снилось.
– Я постараюсь.
– Вот и ладушки! Кстати, фронт работы я тебе привез. – Он повернулся и хлопнул в ладоши, словно фокусник. – Милена, хватит там на ветру стоять, с непривычки простудишься. Иди скорее к нам, я тебя с твоим Пигмалионом познакомлю!
В кают-компанию скромно вошла стройная девушка с роскошной гривой золотистых волос, замечательными синими глазами и такими правильными чертами лица, будто их, в самом деле, вырезал из мрамора мастер, не уступающий по своему таланту Пигмалиону. Она была в легких светлых шортиках и легкомысленной цветастой маечке, которая плохо прикрывала ее высокую грудь.
Эти две модные тряпки, едва прикрывавшие