– Апартаменты готовы к заселению, но там голые стены, так что, ребята, обставите все по своему вкусу и на новоселье не забудьте пригласить.
– А сами-то спонсоры где? – не удержавшись, сказал я, хотя вроде бы не пил.
Рогожин вдруг разозлился не на шутку. Он вылупился на меня страшными глазами, вмиг ставшими не просто большими, а огромными, и его немного отвисшие упитанные щеки затряслись как у не на шутку рассвирепевшего бульдога.
– Владиленыч, так твою, хватит гарцевать, пили свое бревно, папа Карло, а Карабасы-Барабасы – не твоя забота! – зло прошипел он мне на ухо.
Я буквально опешил от такой реакции. Что такого крамольного я, интересно, спросил? Какие-то спонсоры шифруются так, словно они работают на оккупированной противником территории!.. Каково, а?
Впрочем, Рогожин быстро остыл и сгладил свою резкую вспышку прекрасными тостами. Опрокинув еще пару стаканов, он принялся развлекать гостей байками из своей полной неожиданностей жизни крутого импресарио, а затем непрестанно приглашал невесту на медленный танец и увлеченно шептал ей на ушко что-то такое, от чего она хохотала до упаду.
Под утро, когда гости легли кто где пластами и горланить мои песни было уже некому, мы с Миленой тихонько оставили их, переоделись и с благословения по-прежнему трезвого как стеклышко Рогожина улетели в Ларнаку. Работа требовала моего присутствия, как снег на голову свалились важные фестивали, и некоторым их участникам требовалась моя срочная квалифицированная помощь.
Вместо медового месяца у нас с Миленой была лишь медовая неделя, и я с трепетом вспоминаю ее до сих пор. Такого единения с женщиной до того момента у меня не было никогда.
Кто-то, конечно, может осудить, мол, человеку под шестьдесят, а он, кобель, туда же, запал на двадцатитрехлетнюю молодку, а нам вдохновенно вещает о душе и высокой любви. Своим недоброжелателям могу лишь ответить словами престарелого мужа Татьяны Лариной из «Евгения Онегина»: «Любви все возрасты покорны, Ее порывы благотворны!» А замечать отклонения от неких штампов в поведении других, – наша любимая народная забава, и никто никогда ничего не сможет с этим поделать.
Затем снова начались напряженные будни. Конечно, Милене очень больно было наблюдать за тем, как я зажигаю все новые и новые звездочки, в то время как она оказалась выброшенной за борт, причем навсегда. Вот когда проявились ее восхитительные душевные качества, и я лишний раз убедился, что не ошибся в ней.
Вместо того, чтобы срывать на чем-нибудь или на ком-нибудь зло или дуться в углу как мышь на крупу, она стала помогать мне налаживать контакт с моими ученицами. О, это действительно было отнюдь не простым делом!
Все они были, как правило, молоденькими, и по разным причинам, – обстановка в семье, влияние подруг и социальных сетей, несчастный роман, промывка мозгов по телевизору, – имели много дури в голове. Милена в непринужденной обстановке «между нами девочками» говорила им тет-а-тет что-то, и после