Ciao, Plumatella! Дневник эмигрантки, или Жизнь в другом измерении. Татьяна Васильевна Михаевич

смуглую кожу и был очень горяч. Говорили, что в юности он даже воровал лошадей. Он любил лошадей. Мне нравилось проводить каникулы в деревне. Это была простая и вольная жизнь на природе. Но каникулы заканчивались, мы уезжали из деревни и каждый раз я отрывала кусочек сердца. Старики любили меня, я это чувствовала: они растили меня первые 4 года моей жизни.

      Южный Берег Крыма, Мисхор-Кореиз

      Мы возвращались в Минск и уезжали на Южный Берег Крыма. Ехали обычно поездом: так было дешевле. Мать ежегодно останавливалась в санатории «Беларусь» в поселке Мисхор от 4-го Лечащего Управления. Она была VIPом, хотя в те времена этим термином не пользовались. Нас с сестрой селила в небольшой квартирке рядом с санаторием. Первые годы мы ездили с отцом и останавливались в палатке. Потом отцу взяли дачный участок, и он больше с нами не ездил.

      Мы ночевали на квартире, а питались в санатории, пользовались его пляжем, как и другие дети высокопоставленных лиц. Собирались большой ватагой и играли или плавали вместе – это были дети известных минских адвокатов, юристов, актеров и писателей. Рядом с пляжем санатория “Беларусь” находился пляж ВТО, Всесоюзного Театрального Общества, и мы иногда ходили туда учиться играть в бильярд. В санатории часто организовывали всевозможные поездки для отдыхающих, и мы посетили все достопримечательности ЮБК – Воронцовский Дворец в Алупке, принадлежавший графу Воронцову, Никитский Ботанический Сад, Ялту, Судакскую Крепость XIV века, построенную генуэзцами на скале, представляющей собой древний коралловый риф, поднимались на гору Ай-Петри, которая закрывала поселок от облаков, создавая своеобразный микроклимат. По вечерам мы играли на территории санаторного парка в пинг-понг, кегли или смотрели на танцующих взрослых… Это было чудесное время и счастливые детство и юность. Затем мы разъезжались и, несмотря на то, что все дети проживали в Минске, виделись мы только на следующий год в Мисхоре. При внешней общительности я становилась все более замкнутой. Надо мной висела проблема отца, и я не могла решить ее.

      1 сентября мы шли в школу. Я с удовольствием готовилась к линейке – стирала и гладила белые воротнички, пришивала их на школьную форму (она у всех девочек была одинакового коричневого цвета), покупала гладиолусы и шла в школу. Я любила моих классных приятелей и наш класс. Но редко кто из них бывал у нас дома.

      Начался переходный возраст. Часто я стояла перед зеркалом и корчила рожи. Я не нравилась себе. Начались менструации. Никто не объяснил мне, что это такое, и как себя следует вести. Пришлось и тут заниматься самоучением. Отец все больше замыкался в себе и опускался. Он перестал следить за одеждой. Носил только старые вещи. Стал более спокойным и его перестали забирать в дурдом. Ему все стало безразлично.