Смена веков. Издание второе, переработанное и дополненное. Давид Сеглевич

мешка! Даже на палубе, на вольном воздухе, – хоть нос затыкай. Выходит капитан Клерк. Он к тому времени с «Дискавери» к нам перебрался и каюту Кука занял. Развязывает жрец мешок, показывает, что там внутри. Возьмите, дескать. Ваше. Мы сперва и разобрать не могли, что там такое, а как разобрались – ох!.. Желудки-то у нас луженые, любую качку выдерживают, а тут едва не стошнило. Плоть окровавленная. Нога человеческая от ступни до самого бедра, только без костей, мясо одно. Еще кусок плоти… А жрец торжественно так: «Куки, Куки». Капитан покраснел весь, глаза из орбит вылезли. А как обрел дар речи, только и выдавил: «Вон! Чтобы духу…»

      Интересуетесь, не съели ли капитана и несчастных товарищей моих? Сие мне неведомо. Врать да выдумывать не стану, не приучен. Островитяне клялись всеми своими богами, что человеческого мяса не касались. Только кости-де поделили, согласно обычаю. Да кто ж их знает?

      Жестокость, – говорите, – дикость да варварство? А знаете, вот теперь, столько проживши да познавши, спрошу: а сами-то мы намного ли лучше? Поглядите на нас да на предков наших. Столького достигли: и науки, и ремесла, и искусство! А ведь все это – слезами да кровью. И столько той крови пролито – тем дикарям и в страшном сне не привидится. И чем дальше, тем больше! Так-то вот…

      * * *

      Меня зовут Елизабет Постума Симко. Имя мое дано мне не родителями, ибо увидеть меня им не довелось. «Постума» означает «посмертная». Отец мой, полковник Томас Гвиллим, скончался за полгода до моего рождения, мать, Елизабет Гвиллим, – через несколько часов после моего появления на свет. Я никогда не спрашивала, зачем Создателю угодно было лишить меня родителей на самом пороге жизни. Такие вопросы и задавать-то грешно. Ему виднее…

      Мой отец, будучи в чине майора, служил под началом генерала Вулфа и участвовал во взятии Квебека. Мог ли он помыслить о том, что тридцать лет спустя судьба его дочери окажется накрепко связанной с завоеванной им заокеанской колонией?

      Я воспитывалась в семье моей тетушки и ее мужа, прославленного адмирала Грейвса. Детство мое прошло в графстве Девон, в имении адмирала, и было весьма безоблачным. Правда, я довольно страдала из-за своего неказистого роста, ибо всегда была самой маленькой из всех своих подруг. Тем не менее, при столь незначительном росте я была ловкой, выносливой и любила длинные прогулки среди прекрасных лесов Девона. Вначале пешком, затем на невысокой лошадке, на которую я обычно с трудом вскарабкивалась. Я не бродила бездумно, я всматривалась. Мне всегда было немного жаль, что не существует такого магического прибора, что позволил бы запечатлеть и сохранить на бумаге контуры этих холмов, лесные тропинки, разнообразие древесных листьев и пышных трав. Так я стала рисовать и всегда брала на прогулки этюдник и карандаши. Дома я перерисовывала свои этюды акварельными красками. Наиболее из них удавшиеся тетушка даже вставляла в ореховые рамки и развешивала по стенам моей комнаты.