Палатка у Кука знатная была. Просторная, высокая. Пол настильной из мелких досок. Он в ней всегда и инструменты свои держал, и сам обитал, когда на берег высаживался. Ему ведь по ночам за светилами наблюдать. Брезент надежный, хоть и выцвел слегка на солнце. Внутри свободно во весь рост стоять можно. Сколько раз, бывало, натягивать ее приводилось. И где только она не стояла. И на дальнем севере, на русских берегах, и на острове Пасхи, и в южных морях…
Живем на острове, покоем наслаждаемся. Оба корабля – на якоре. А капитана местные жители так и зовут: Лоно. Ну, он не возражает. Лоно, так Лоно. Смешно даже: офицеры его тоже стали этим именем кликать. Своими ушами слышал: «Мистер Лоно…» И опять не возражает капитан…
Так прошел январь. Февраль наступает. В дорогу пора. Снова на север. К алеутам, к эскимосам. Пока дойдем там, глядишь, и весна наступит – самое время на восток пробиваться, к дому…
Провожают нас с почестями. Даже их храм, возле которого палатка Кукова стояла, нам отдали. И как это умудрился наш капитан святыню местную выпросить!.. Разобрали там кое-какие из построек. Дерево на корабли доставили. Только одну статую не велели нам трогать. Самую на вид ужасную. Объяснили нам, что то их злой бог по имени Ка. И вроде бы вот-вот явиться должен. И намекают, что лучше б нам с ним не встречаться.
Тут как раз несчастье случилось. Канонир наш, Вильям Ватман, внезапно помер. Был он с нами на берегу, да захворал. С неделю отлеживался в палатке. Потом вроде бы на поправку пошел. Как только стали мы в дорогу собираться, отправили его на корабль, к пушкам его разлюбезным, долечиваться. А через два дня привозят к нам на катере его тело. Замолк наш весельчак, а славный матрос был. Все его любили. Как и я, ходил с капитаном во все его плавания.
И опять умудрился наш капитан договориться со жрецами. Это насчет похорон. Великий Жрец отдал под могилу самое святое место: возле храма этого. Туземцы даже сами вызывались похоронить Вильяма, но капитан наш вежливенько так отказался. И то сказать: срам-то какой: доброго христианина – да по языческому обряду. Мы службу совершили как положено, по-христиански. Туземцы стоят тихо, почтительно, наблюдают за церемонией. А как стали мы зарывать могилу, тут они и пошли. Кабанчика несут запеченого, кокосы, фрукты разные, цветы… И все это – туда, в яму…
На следующий день снялись мы с якоря и пошли на север. И может, все бы пошло нормально и капитан наш был бы жив, кабы не эта чертова мачта на «Резолюшн». Бог его знает, с чего ей вздумалось треснуть. То ли дерево с самого начала было с гнилью… Так ведь не один год продержалась. И вдруг – хрясь! Обломилась как раз посередине, только паруса зашуршали и опали, как миллион осенних листьев. Всё, приехали. А без фока куда пойдешь? Капитан только головой покачал и отдал приказ возвращаться в Керагегуа Бэй, мачту чинить.
И вновь поставил Кук свою