Президентская кампания Эндрю Джексона 1824 года еще больше усилила национальный протест против имущих классов. Сельских квакеров утомило снисходительное отношение к ним со стороны обеспеченных городских кузенов. Постепенно фракция под руководством учителя-квакера Джона Комли развернула борьбу за право Хикса говорить. Мирная жизнь филадельфийских квакеров рухнула под напором ожесточенной фракционной борьбы. На городском собрании весной 1827 года напряжение вылилось в яростную дискуссию по вопросу о назначении клерка. Большое число представителей поддерживали кандидатуру Джона Комли, однако ортодоксы настаивали на том, чтобы на своем месте оставался Сэмюэль Беттл, клерк предыдущего года. Обе стороны не шли на компромисс, и в итоге большинство присоединилось к Комли в «спокойном отступлении с места схватки». Обе группы считали себя законным Обществом Друзей и претендовали на одни и те же дома собраний и школы.
Лукреция и Джеймс осуждали мелочные споры. Они считали, что возможно молодежь могла позволить «партийному духу» взять верх, но для столпов Общества подобное было недопустимо. Джеймс, который восхищался Хиксом и слишком громко возражал его критикам, не мог оставаться в стороне, и вскоре решил присоединиться к сторонникам Хикса. Лукреция была далеко не так уверена в правильности подобного поступка. Хотя она лично соглашалась с Хиксом и поддерживала его право на выступления, она видела ограниченность и ожесточение у всех участников противостояния. Намеревались ли вновь обретенные сторонники Хикса действительно ослабить власть старейшин? Лукреция не была в этом так уж уверена. Ее сестра Элиза Ярналл оставалась сугубо на стороне приверженцев традиций. Да и Анна Мотт, ее свекровь, неожиданно перешла на сторону консерваторов. Она перестала навещать Джеймса и Лукрецию, и даже месяцам не отвечала на их письма. Когда же она все-таки писала, то послания были выдержаны в ледяном тоне. Лукреция знала, как сильно ее муж привязан к матери, и страдала вместе с ним.
Заметное положение, занимаемое Лукрецией в Обществе Друзей, создавало для нее дополнительные трудности. Другие могли менять свои убеждения, не вызывая при этом особого возмущения. Но консерваторы чрезвычайно не желали терять Лукрецию с ее даром служения, а сторонники Хикса жаждали заполучить ее на свою сторону. Изменить позицию означало, что двери ее любимого Собрания Двенадцатой улицы, где она нашла утешение после смерти Томми, были бы закрыты для нее навсегда. Лукрецию осудили бы проповедники и от нее отреклись бы старейшины. Она содрогалась при одной только мысли о подобном исходе, принимая во внимание потребность в одобрении от окружающих, пустившую глубокие корни в ее душе. А, кроме того, как могла она даже помыслить о том, чтобы перейти на сторону противников Джеймса, в поддержке