Обессиленная и больная, Лукреция была совершенно раздавлена этим ударом. Она и раньше видела смерть – ведь две ее сестры умерли в младенчестве, умер и отец – но уход Томми поразил ее в самое сердце. Очень долго она была такой бледной и тихой, что семья о ней беспокоилась. Спустя некоторое время она, казалось, вернула здоровье и обычное хорошее расположение духа, но никогда после смерти Томми полностью не восстановилась и никогда не могла говорить об этом без слез, наворачивающихся на глаза. Шестью годами позже она родила еще одного сына, назвала его Томас Коффин Мотт, но не была с ним так близка, как с первым Томми. Пару раз она пожаловалась, что он «холоден», но возможно, она сама не пустила его в тот уголок сердца, навсегда отданный сыну, которого потеряла.
«Пути Провидения неисповедимы» или же «Господь забрал его к Себе», – говорили ей навещавшие Друзья. Лукреция вежливо слушала, но в уме у нее роились сомнения. Тот Дух, который она знала в душе своей, не был своенравным. Нет, конечно же, естественные законы Господа действовали всегда и везде. Думать иначе означало бы, что сама вселенная случайна и несправедлива. Такие потери, как смерть Томми, должно быть, вызваны незнанием законов Божьих или же неспособностью соблюдать их. Кто-нибудь когда-нибудь узнает, что вызвало лихорадку, унесшую жизнь ее сына, и научится излечивать ее. Она знала, что права, но объяснение никоим образом не помогало заполнить мучительное чувство пустоты. Она начала читать религиозные книги, и прежде всего Библию, с которой была так хорошо знакома. Но теперь она искала в ней новые сокровища. Многому она воздала должное, но наряду с этим, многому ее рассудок не находил объяснения. Господь, живший в глубине ее души, никогда не мог бы совершать акты жестокости или несправедливости, попустительствовать рабству или же несправедливому обращению с женщинами. В наше время Господь говорил с мужчинами и женщинами напрямую, точно так же, как говорил с пророкам в библейские времена. Они были всего