Видимо, все эти мысли отразились на моем лице, потому что шеф сменил гнев на милость и заговорил мягче и спокойнее:
– Лен, я не хочу, чтобы ты входила туда с таким настроем. Это не очередное задание. Это скорее… – он замялся, взглянул на меня исподлобья и слегка улыбнулся, – скорее отдых.
Я удивленно воззрилась на него. Отдых? Я бы предпочла отдохнуть дома с мужем и сыном, а не шататься по Переходу.
Шеф подошел ближе:
– Я понимаю, ты только что вернулась, – Он наклонился к моему уху и почти шепотом продолжил, – Будь моя воля, я бы тебя туда не отправлял. Но воля не моя. Да и далеко идти не придется, даже обойдешься без развертки, – он подмигнул мне и улыбнулся, – Есть шанс, что тебе полегчает после этого визита. Меня уверяли, что должно полегчать.
«Развертка» была аналогией, позволяющей хоть как-то описать уму не постижимый процесс перехода специалиста во фронт, вселенную меньшей размерности. Задача была из разряда перевести кубик на плоскость так, чтобы он соприкоснулся с ней лишь одной гранью. Из кубика в итоге получался квадратик, а все остальные части сворачивались и «упаковывались» внутрь этого квадратика. Этакая слойка, если смотреть из трехмерного мира. Что получалось из специалиста при такой аналогии, мне было страшно подумать, потому что разворачивать и упаковывать внутрь нужной части надо было не только физическое тело, но и психо-ментальную составляющую. По сути, специалист психически и физически сжимался в тугую, почти плоскую (по меркам фронта) гармошку и нужной гранью этой «гармошки» сливался со специально подобранной для него во фронте оболочкой. Это было тяжело физически и психически. Но в разы труднее было «надуть меха» и вернуть «гармошку» в первоначальное состояние. После этого обычно приходилось восстанавливать психику. Кто-то отделывался легкой депрессией, как я, кому-то было тяжелее вернуть крышу на место. Это зависело от многих факторов. Так или иначе, процесс свертывания я прошла недавно и не была еще готова к новому ни морально, ни физически. Поэтому перспектива путешествия во фронт без необходимости сливаться с ним меня немного успокаивала. Значит, этот фронт был, как минимум, такой же размерности. И, значит, я, вероятнее всего, смогу в полной мере осознавать себя в нем. По крайней мере, я очень на это надеялась.
Шеф отстранился от меня и, глядя на дверь, произнес достаточно громко, будто должен был услышать кто-то, кроме меня:
– Но если ты не хочешь, ты можешь не ходить туда сегодня. Это дело добровольное, ведь так?
Последние слова он почти