Тут мастер Ганса перестал чувствовать жесткие доски стола и собственное тело, и к своему удивлению обнаружил, что может не дышать. Впрочем, это совсем его не испугало, ведь бубенчики звенели так нежно и весело. Только сердце еще продолжало жить в бесплотной пустоте. Но, кажется, и оно осознало нелепость своей привычки и поспешило затихнуть.
Мастер Ганс сам не заметил, как очутился рядом с милой Розмари и обнял ее за плечи, а она крепко обхватила его за талию и положила голову ему на плечо. И они втроем поплыли по голубому лучу под радостный звон бубенчиков.
Прошло немного времени, и первый солнечный луч упал на спящие листья, цветы и траву, отражаясь алмазными брызгами в капельках выступившей росы.
Птицы пропели побудку новому дню.
Промолчала одна кукушка, запертая в своем домике.
Ночная темнота перед тем, как убраться восвояси, протянулась длинными тенями от деревьев, зданий, хозяйственных построек, изгородей, коновязей и огромной дубовой бочки на колесах, в которую уже начал впрягать лошадей общинный водовоз Вили Компилиус, тень от которого была так длинна, что обладай Вилли в действительности таким ростом, то мог бы запросто перешагнуть с одного берега ручья Штадтбах на другой, не замочив ног.
В этот ранний час через Ульмские ворота в Гюнцбург бодрой походкой вошли два молодых человека, с дорожными мешками за плечами и крепкими палками в руках. Они прямиком направились на улицу Розенгессхен, где свернули к дому, стоящему на заросшем ивами берегу полноводного ручья Штадтбах.
Это были Питер и Пауль, возвратившиеся из дальних странствий. Они стали отменными мастерами и многое повидали на своем долгом пути, о чем спешили поведать своему строгому и доброму наставнику и его сердечной хозяйке.
Обновленный и нарядный фасад дома изрядно их удивил, и они даже многозначительно присвистнули, радуясь удачному ходу дел у мастера Ганса.
Перед тем, как постучать в двери гостеприимного дома, друзья решили привести в порядок свою одежду и смыть с себя дорожную пыль в чистых водах ручья Штадтбах.
Обойдя дом кругом, они обнаружили открытую дверь мастерской и, не сговариваясь, очутились на ее пороге, ожидая увидеть принявшегося с утра пораньше за работу мастера Ганса.
То, что они успели разглядеть в до неузнаваемости переменившимся помещении мастерской, в один миг перенесло их к парадным дверям дома, в которые они отчаянно забарабанили наперебой.
Дверь им открыла заспанная кухарка в нижней юбке и клетчатом платке, закрывавшем полные плечи и рыхлую грудь. Она зло обругала Питера и Пауля, обозвав обоих нахалами и «деревенщиной», не знакомыми с городскими манерами, не дозволяющими будить добропорядочных и уважаемых людей в столь неподходящий час.
Известие, сообщенное