– Сливной бачок в этом кинотеатре круче. Такая же ржавая железяка, только помнит, наверно, самого Мурнау.
Ведущая – коротко стриженная коренастая брюнетка в толстовке – предлагает зрителям задать художнику вопросы. Женщина, похожая на учительницу, обращается к группе молодых людей:
– Ну, спросите же что-нибудь! Неудобно перед человеком!
В конце зала встает долговязый мужчина в роговых очках. Ему дают микрофон.
– Скажите, пожалуйста, ваши скульптуры дошли до такого состояния естественным образом или вы как-то обрабатываете их?
Художник в ответ рассказывает об окислителях и сварочных аппаратах, которые он использует в работе.
В антракте выходим на улицу и становимся у стены кинотеатра, на которой чернеет призыв: «Кæд дæ ирон…»[10]. Рядом еще одно трафаретное граффити – зеленый противогаз и надпись «Электроцинк убивает».
Половина зрителей выходит вместе с нами. Девушки в основном в кедах и растянутых пуловерах, парни бородаты и носят брюки карго.
– Если на этот кинотеатр в ближайший час упадет бомба, – замечает Марина, – Владикавказ вмиг лишится всей творческой интеллигенции.
Перед нами возникает девушка с волосами цвета электрик, стриженными под каре. Одета она в черное платье.
– Люси? – удивляюсь я.
– О да! – выкрикивает Люси. – Не сразу признали?
– Ага, – отвечает Марина. – Ты прям Коралина[11].
– Не совсем тот оттенок синего, но все равно спасибо.
К Люси подходит какой-то рыжий бородач и обнимает ее за талию.
– Знакомьтесь, – говорит она, – это…
– Леван, – перебивает парень и отвешивает поклон.
– Зарина.
– Марина.
– Давно хотел познакомиться, – улыбается Леван.
– Вы слышали обо мне? – удивляется Марина.
– Люси рассказывала о вас обеих. Она рассказывает мне все.
– Простите, – вмешивается Люси. – Антракт всего пятнадцать минут. Нам нужно успеть пыхнуть. Трезвой я это долго не выдержу.
Она берет Левана под руку и тянет ко второму входу.
– Увидимся в зале, – бросает Леван напоследок.
– Ну, по крайней мере, у нее появился парень, – говорю я.
– Не нравится он мне, – морщится Марина.
– Прям так сразу?
– Не могу объяснить. Это интуитивное.
После антракта француженка лет сорока рассказывает, что раньше работала на Карла Лагерфельда, а потом ушла из моды и занялась чистым искусством. Глядя на ее мрачные геометрические картины Марина говорит:
– Ради этого уйти от Лагерфельда. Не понимаю.
После показа я подхожу к Люси, которая у выхода стоит одна, и говорю:
– Мы хотим пройтись. Ты с нами?
– Ага. Сейчас только Левана позову.
Она возвращается в кинотеатр и выволакивает оттуда Левана, который не перестает болтать с каким-то сутулым парнем в бейсболке с огромным козырьком. Оба плетутся за нами. Когда мы пересекаем две линии