Приближаясь, она выгоняла из коридора усиливающийся запах мази, вареного лука, нагретого пластика и перегара. Скоро последний перешиб все прочие запахи. Это был перегар, настоянный на отрыжках, папиросах и злой водке, которая покидала организм Коростелевой через все поры. Облако так зримо приблизилось ко мне, что я отступил назад к самому краю крыльца. Перила выгнулись подо мной, как резиновые.
– Вам кого? – хрипло спросила она, щурясь всё сильнее. Яркий свет стал для неё неожиданностью.
Когда говоришь с детьми, сумасшедшими или пьяницами, сложно начать, потому что даже самые простые вещи требуют объяснения. Я сказал, что работаю журналистом, и её брат попросил разобраться с протекающей крышей.
– Подожди, – сказала она и на несколько минут исчезла в доме.
Она вернулась, одетая уже в джинсы и тонкий свитер, висящий на узких плечах. Она помешкала в проходе, вытеснила меня с крыльца, села на ступеньку и закурила.
– Куришь? Нет? Вадька тебя прислал?
В хриплом голосе была надежда. Я снова представился и объяснил всё заново.
– Крыша, – показал я наверх. – Крыша у вас провалилась, я так понял. Течёт ваша крыша.
Коростелева не заметила двусмысленности фразы.
– Брат ваш просил разобраться, – добавил я. – Брат. У вас есть брат?
– Так Игорь что ли?
– Да, Игорь.
– И что? Чего хочешь-то?
– Крышу посмотреть. Где провалилась?
– А, крыша… – она рассеяно глядела на свои громадные коричневые тапки. – Ну крышу, эта, с задов ступай, погляди.
Сигаретой она повертела в воздухе, оставив что-то вроде автографа.
За углом дома был глухой сад. Паразитные клёны пожрали другие деревья, а их тень пожрала траву. Пахло влагой и клопами.
Последняя надежда сделать путную историю рухнула и разбилась, как тот кусок шифера, что откололся от середины коростелевской крыши. Это был просто кусок шифера размером с оконное стекло, следы которого лежали на бетонном отмостке вокруг дома.
– Сильно течет-то? – спросил я, вернувшись.
– Да когда как… – махнула она рукой, кокетливо заломив ее; сигаретный пепел почти касался щеки. – У меня это, знаешь, крыши под полом.
– Какие крыши? – не понял я.
– Мыши, – поправила она равнодушно. – Сожрут меня ночью.
– Стоп. С мышами потом. У вас крыша течет. И травма, мне сказали, какая-то. И дочь где ваша? Вам помощь нужна?
– А кто тебе сказал? – удивилась она моей информированности.
Разговор