На мою ремарку, что я не могу обвинять кого-то в воровстве до решения суда, которого нет даже в планах, Игорь закивал:
– Да ясно, ясно. Что тут непонятного? Я продал квартиру, продал машину, в ипотеку залез, вкинул в эту херню два ляма, и где они? У меня двое детей, у меня жена в декрете, я утром на заводе, а вечером таксую, я живу в съемной квартире и плачу ипотеку ещё, а ты мне объясняешь, что про это нельзя писать? Скоро народ на вилы этих гнид поднимет, так что думай, на чьей ты стороне.
Я не стал уточнять, для чего отец двоих детей с женой в декрете соглашается «вкинуть два ляма» в долевое строительство, не первый год напоминающее финансовые пирамиды. Каждый раз всё начиналось с деклараций надежности нового застройщика и сдачи пары домов, и предновогодней лихорадки, когда распродавалась «последняя очередь» перед повышением цен. И люди в шесть утра занимали очереди в офисы застройщиков, чтобы успеть внести свои кровные «два ляма».
Потом туман новогодней распродажи рассеивался и наступала серое утро, а за ним их ждало не новоселье, а пара лет на коллективное размышление о том, кто же виноват и что делать.
– Главное, застройщик-то нормальный был, – слышал я голос Игоря. – Нормальный. Я ещё до повышения деньги внес. Мы же чуть-чуть не успели. Предыдущий дом почти достроенный. Это вот эти черти всё украли. Ты напиши об этом. Это же претцентдент.
Он так и говорил: «прет-цент-дент».
Я сдерживал ухмылку, чтобы не получить по роже. Через редакцию прошло уже полсотни таких «претцентдентов».
Под вечер я принялся изучать карту окрестностей Филино. На гугл-карте дороги выглядели более-менее проездными, так что поездка не обещала быть сложной.
Поворот на Филино был хорошо обозначен. Дорога за ним сначала огибала озеро Ольхушу, проходила через Карасево и ещё три мелкие деревни и упиралась в развилку, где нужно было взять левее к железнодорожному переезду. Сразу за переездом начиналась главная улица Филино.
Чтобы лучше разглядеть посёлок, я включил спутниковую карту и вдруг заметил нечто странное. На севере от Филино, чуть слева, где на обычной карте была сплошная зелень, вдруг проступил отчетливый контур очень крупного объекта, по площади сравнимого с самим Филино.
Объект имел форму многоугольника с идеально прямыми сторонами, но разными углами – не квадрат, и не ромб, а нечто кособокое. Форму определял забор, внутри которого располагались строгие ряды одинаковых прямоугольников, которые я сначала принял за аккуратно оформленный могилы.