– Господин Шуман, – президент щелкнул зажигалкой, – вы врач, а ваш друг, насколько я понимаю, бизнесмен… – Шуман открыл рот. Президент добавил:
– Я не сомневаюсь, что вы оба обладаете большим опытом подобной работы… – Нкрума тонко улыбнулся, – однако вы мне нужны в профессиональном, если так можно выразиться, качестве… – Шуман все не сдавался:
– Но, господин президент, как вы знаете, господин Ритберг видел бандита, Грешника, на почтамте… – Адольф зашел на почтамт за открытками для соучеников, – он бежал, мы не могли его остановить, но я больше, чем уверен, что он русский… – Нкрума не сказал Шуману, что судебный ордер ни к чему не привел:
– Грешник звонил в Лондон… – номер отправили в посольство Ганы в Великобритании, – но там не нашли, кому принадлежит телефон. Такого номера просто не существует… – Нкрума напомнил себе, что русские могли засесть и в Лондоне:
– Ладно, у нас есть описание так называемого месье Этьена… – владелец гаража, угнав легкий самолет, словно провалился сквозь землю, – а месье Жозефа мы сломаем, рано или поздно. Но мы сами займемся следствием, я не доверяю белым… – президент отпил кофе:
– Может быть, – бесстрастно отозвался он, – однако, как я говорил, я не люблю постороннего вмешательства во внутренние дела моего государства. Занимайтесь непосредственными обязанностями, господин Шуман, оставьте кесарю кесарево…
Отвернувшись от него, Нкрума подозвал официанта: «Скажите Берри, пусть подает десерт».
Часть первая
США, осень 1962
Нью-Йорк
Рыжая листва деревьев в Центральном Парке золотилась под ярким солнцем. Лучи заиграли в тиснении на папке итальянской кожи:
– Донован, Ньютон, Лежер и Ирвин. Мистер Лео Циммерман, старший партнер… – из папки в беспорядке торчали куски желтой бумаги, вырванные из юридических блокнотов, визитные карточки, клочки записей.
Леон курил, привалившись к стене. Сбросив измятый пиджак от Brooks Brothers, он закатал рукава пропотевшей рубашки:
– Езжайте домой, мистер Циммерман, – мягко сказал лечащий врач, – выспитесь, пожалуйста. Несколько часов ничего не изменят. Миссис Циммерман без сознания и вряд ли она придет в себя… – доктор замялся. Леон вздохнул:
– Вы хотите сказать, что мою жену накачали наркотиками… – врач неожиданно жестко ответил:
– Вы предпочитаете, чтобы она кричала от боли, мистер Циммерман? У нее последняя стадия рака молочной железы, с метастазами в позвоночник и гортань. Она не может ходить, она почти потеряла голос. Дайте ей возможность закончить жизнь в покое… – Леон не мог поверить, что Ривка умирает:
– На бар-мицве Джошуа мы танцевали, она весь праздник провела на ногах… – совершеннолетие сына отметили пышно, в Центральной Синагоге на Лексингтон-авеню,