Яичкин недоуменно посмотрел на ее руку на своем плече.
– Впрочем, ладно, – продолжала Анфиса, – какой у тебя азарт? Сообщу тебе, не заключая пари. Я собираюсь похерить твой «подземельный» проект.
– Не выйдет, – самодовольно усмехнулся Яичкин и ткнул пальцем в потолок.
– Ой, да брось! – скривилась Заваркина. – Видали мы эту власть. Голой. В бане.
– Ты – вульгарная, – на этот раз скривился Яичкин.
– Я – просто ночной кошмар, – согласилась Анфиса. – Проект твой по Иосаафу не пройдет, попомни мое слово. На любую твою жалкую попытку отнять веселье у детей, я отвечу ракетой «Синева» по твоей скучище. Учти. У меня даже команда есть.
– Нет у тебя ничего, – ответил Яичкин, бравируя. – Для такой работы нужны высококлассные кадры: журналисты, копирайтеры, ораторы.
– Ха! – по-пиратски крикнула Заваркина. – Всё, что мне нужно – это хорошо мотивированные личности. Личности, господин Яичкин. Ну, знаете, личности – это… – Заваркина сделал вид, что задумалась. – Личности – это как Нина Смоленская.
Режиссера передернуло.
– Психопаты? – проскрежетал он с отвращением.
– Хотя бы… Ну вот, смотри, – Заваркина указала сначала на сцену, на Егора, потом на столик с незаконно просочившимися в паб старшеклассниками. – Огненно-рыжий и долговязый – это Егор. Его дедушка – ирландец, такой же огненно-рыжий и долговязый. В семье Егора пестуют ирландскую культуру. Сможешь ты выбить из него эту дурь, Яичкин? Не сможешь. Кишка тонка. Мулатка – дочь стэнфордского профессора литературы, случайно заимевшего связь со здешней певичкой. У нее два гражданства – русское и американское. Пару летних месяцев она проводит с папой, а потому идеально говорит по-английски и пишет отличные тексты на обоих языках. Она очень добрая и сочувствующая девушка, но сможешь ли ты, Яичкин, заставить ее отвергнуть культуру ее отца и его наследие? Не сможешь. Вот тот мелкий, мой любимец. Воришка. Его в триста девятнадцатой школе за руку поймали. Так, знаешь, что он сделал? Отболтался от обвинения! Ему было всего четырнадцать, но он уже был настолько ловок, хитер и умен, что не просто попал в школу святого Иосаафа и стал лучшим учеником, но еще умудряется шкодничать и не попадаться. Сможешь на него повлиять? Нет. Он тебя насквозь видит. А четвертая – длинноногая шлюшка – ты ведь ее заприметил уже, правда, любитель малолеток? Четвертая, друг мой – губернаторская дочка. Красотка, активистка, борется за права животных, бомжей и всех, кто попадется под руку. Обожает конфликты, дай только встрять. Получится у тебя ее приручить? Не получится. Она таких, как ты, на завтрак ест. С детства.
– И что? – невольно заинтересовался режиссер.
– А то, что эти четверо – любимцы «святош». Школа святого Иосаафа – лучшая школа города. «Святоши» задают моду. Теперь резюмируем: вся молодежь города равняется на «святош», «святоши» равняются на этих четверых, этими четырьмя рулю я. Как тебе цепочка?
– А еще трое из них – дети богатых родителей, –