– Чего? – отозвался Вася, старательно обмакивая картошку-фри в соус.
– Расскажи мне про Яичкина.
– А что рассказывать? Пришел какой-то и стал рассказывать, что в «Шреке» взрывают птичек, и это плохо, значит «Шрека» надо запретить. Дурак какой-то!
– Почему? – заинтересовалась Анфиса.
Вася снисходительно посмотрел на мать.
– Никто не пойдет взрывать птичек, посмотрев «Шрека».
– Точно? – спросила Анфиса, улыбаясь Васиной серьезности.
– Сто пудов! – сказал он уверенно и снова потянулся за картошкой.
Васька получился замечательным: абсолютно здоровым, умненьким, с богатым воображением. Розовощекий, белобрысый, обаятельный, он, казалось, унаследовал от своих родителей лучшие качества, среди которых уже сейчас ярко цвели любознательность и решительность. Анфиса обожала тереться носом об его трогательный пахнущий мылом и детством затылок. Или смотреть исподтишка, как он рисует: сосредоточенно, будто нет в мире ничего важнее его занятия. Он напоминал ей хрупкую жемчужную луковку.
В первые недели после родов Заваркина не давала никому даже посмотреть на него, и, как волчица, бросалась на всякого, кто оказывался ближе двух метров у его кроватки. Она и в общеобразовательную школу отправила сына, только выпросив для него охранника. В обмен на личную охрану, человек, ее оплачивающий, потребовал, чтобы Васька учился защищать себя самостоятельно и порекомендовал секцию тхеквондо с проверенным мастером. Анфиса, скрепя сердце, согласилась и получила Анатолия, дюжего молодца с хитрыми глазищами. Впрочем, Вася, как и следовало ожидать, тут же подружился с ним, стал называть дядей Толей и заставил играть с собой в баскетбол. Волчица внутри Анфисы, поворчав, успокоилась.
– Вась, я отойду, а ты доедай, – сказала Заваркина, встав и найдя взглядом Анатолия, стоящего чуть поодаль. Тот кивнул ей.
Анфиса зашла в женский туалет и, проскочив мимо болтающих девиц, заперлась в кабинке. Там она глубоко вздохнула, склонилась над унитазом и сунула два пальца в рот.
Глава четвертая. Пари
Паб «Медная голова» был знаменит на всю округу. Он стоял в отдалении от жилых домов, у самой кромки промышленного района, который без устали расширялся и отхватывал куски от города, обкусывая его по краям, словно дворняжка – печенье. Промпостройки – водонапорные башни, уродливые радиовышки и серые здания заводских цехов – проглядывали то тут, то там, словно царапины.
Хозяин «Медной головы» воспользовался всем, чем мог воспользоваться. Сам домик, неказистый и невнятный, он выкрасил желтым и снабдил гаэльскими надписями, а старый фонарь перед входом обвесил коваными завитушками и указателями. «До Дублина – 5674 мили», – гласил один. «До Белфаста – 3258 миль», – говорил другой. Цифры были неверны, и жители города Б единогласно решили, что хозяин паба украл их с улицы города Г в графстве Оффали, в котором когда-то жил.
Паб