Я надеялась, что после сказанного Крис вот-вот отсядет, но он завис в этой напряженной и крайне тесной со мной позе, словно упиваясь моим отвращением и гневом. В какой-то момент я не смогла выдержать его взгляда и отвела свой, часто заморгав, будто от сухости в глазах, но на деле же – от слез.
– Этот мир был бы куда красивее, будь в нем место для Криса Роуза. Для настоящего Криса.
– Покуда тебе знать, что это я – ненастоящий?
Он прочертил пальцем по собственной майке, стирая с него сладкое масло, и приподнял им мой подбородок – нос к носу, губы к губам. Меня чуть не стошнило от приторного запаха и ненависти, когда он нагнулся еще сильнее и смазано чмокнул меня в уголок рта. Моя щека еще никогда прежде не скользила по такому гладкому подбородку, до того чисто выбрился Крис сразу после того, как умер – похоже, этот Роуз имел разительно иные предпочтения не только касательно способов расправы, но и касательно собственной внешности.
– Чего ты хочешь от меня? – несмело спросила я, тщетно пытаясь совладать с дрожью в голосе. – Уничтожить все, что мне дорого? Изнасиловать? Поиздеваться? Что тебе нужно?
– Все перечисленное и ничего из этого одновременно, – шепнул он, накрывая широкой ладонью мою шею под затылком, заставляя придвинуться к кухонной стойке и впериться в нее животом. – Ты не пошла за Себастьяном, потому что отлично расставляешь приоритеты и разбираешься в людях. Вместо этого ты пойдешь за мной, куда бы я не повел тебя – слепо, отвержено и без оглядки, как и подобает женщине, верящей в своего мужчину.
– До чего самонадеянно…
– А разве не за этим ты осталась со мной? Зная то бесчисленное количество деяний, что я сотворил во имя искусства и праведности… Эти деяния ты зовешь зверствами.
– Я осталась, чтобы вернуть себе моего Криса.
– Так вот же я – прямо здесь, малышка! – ухмыльнулся он. – И я больше никогда тебя не оставлю, клянусь.
Это стало последней каплей. Я рывком оттолкнула от себя Роуза, смачно зарядив кулаком ему в челюсть, но прежде чем успела дернуть руку назад, он ловко перехватил мое предплечье и притянул обратно. Мои пальцы вдруг оказались у его лица – он почти вобрал их в себя губами, целуя. Бесноватый огонь, растопивший тот бесчеловечный лед в голубых глазах, напугал меня куда пуще былой бесцветности.
– Ты стонала подо мной, когда я лишал тебя девственности, – прошептал он в запале, и его губы под моими пальцами тронула гадкая усмешка, которую тут же захотелось стереть очередным ударом. – И на следующую ночь стонала тоже, когда я вернулся с охоты. Ты еще тогда пошутила, что я упал с Эвереста… И я не стал рассказывать тебе про Оливия, чтобы уберечь от того, что больше скрывать