Перекрёсток цивилизаций. Книжное приложение #03 (160). Ильяс Мукашов

самое непосредственное участие в создании, по меньшей мере, двух государств – империй с такими девизами правления – Тоба и монгольской династии Юань. Фонетическое и этимологическое соответствие этих девизов правления полностью совпадает с тюрко-монгольским этнонимом «Ураангхай», который кстати, был зафиксирован и у якутов в весьма примечательном сочетании «Ураангхай-Сахалар», во второй части которого отчетливо проявляется этноним ираноязычных «саков» (есть он и у хакасов – сагаев), который, в свою очередь, лег в основу встречающегося у Геродота политонима «царские скифы», с одной стороны, и названия царского рода «шакья» древнеиндийских «ариев» – с другой. Как известно, именно из этого рода происходил царевич Гаутама, создавший мировую религию – буддизм и получивший имя «Будда Шаньямуни», буквально означающее «Просветленный мудрец из рода шакьев». Фонетическое же совпадение имени далекого западного божества Урана с названием Ураангхай, сочетающееся с этимологическим соответствием с именем верховного Бога древних «ураангхайцев» – Курбусту, позволяет объяснить отсутствие в первом эпониме начального «к» или «х» обычным для тюрко-монгольских (и индоевропейских) языков выпадением начальных согласных.

      О более архаических истоках культовой системы древних «урянхайцев» и ее этнокультурных связях именно с кочевой частью предков иранцев свидетельствует другой отрывок у Геродота, повествующий об обрядах и верованиях массагетов: «Единственный бог, которого они почитают, это – солнце. Солнцу они приносят в жертву коней, полагая смысл этого жертвоприношения в том, что самому быстрому богу нужно приносить в жертву самое быстрое существо на свете» (Геродот, кн. 1, 216, с. 79). «Бог Солнца» назывался также «владыкой массагетов» (так же 212, с. 78), а в зороастризме Митра, «гений небесного света», носивший также эпитет «Непобедимое Солнце», стал почитаться наравне с Ахура-Маздой, и иранской царь Дарий Гистасп (486 г. до н.э.) отвел одинаково почетные места эмблемам Ормузда и Митры на стенах своей усыпальницы (Бетанны и Дуглас, «Великие религии Востока», с. 293).

      1.4. Метафизические аспекты тэнгрианского искусства медитации

      Итак, метаэтноним «хор», этноним «урянхай» и полиноним – этноним «кол» (бур-монг. «гол»; ср. тув. гол-река; хол – озеро) восходят к общей праоснове, обозначающей идеи «круга», «центрального круга», «центра» и т.д., которая явилась также корневой основой эпонима «Кур-бусту» (бур.-монг. «Хор-муста»; др.-иранск. «А-Хура»). Переводя символической язык саяно-алтайской и центрально-евразийской эзотерики на экзотерический язык космологии и натурфилософии, эти представления можно свести к той фундаментальной идее лежащей в основе всех эзотерических систем, что Вселенная («Мир») и Человек «вечно пребывают внутри бездонного хаоса космического огня» (Зиновьев, 1990, с. 58), а при акте творения мира они как бы «выплывают» из всепоглащающей и всепорождающей