– Тихо, тихо, тихо, шустрый малыш, – быстро затараторил он и, будучи в своём репертуаре, тут же переврал перевод бессмертных строк: – Ты, конечно, суперстар для рок-н-ролла, но слишком молода, чтоб умирать.
– Карлсон вернулся! – Маша повисла на его шее и, выдернув из зубов приятеля сигару, звонко чмокнула в губы.
– Что ты делаешь, Марья? – весело отстранился от неё Карен. – Я же перевозбуждусь… перевозбудюсь… Шшит, чёрт ногу сломит в вашем русском языке! Так, времени у нас в обрез, поэтому прыгай в красный угол ринга, и помчались.
Карен, бывший профессиональный боксёр-легковес, частенько поганил речь спецтерминологией, нисколько не задумываясь о том, что не все её понимают. Но Маша прекрасно знала, что в его машине водительское кресло обтянуто синей кожей, а соседнее – красной, поэтому без колебаний открыла дверцу. На сиденье стояло ведро с розами.
– Сюрпрайз, – весело пропел Карен.
– С ума меня сведёшь, милый Карлсон, – с чувством выдохнула Маша и развела руки в стороны.
Коробка упала из-под мышки на землю, и туфли вывалились в грязную снежную жижу. Маша уже собиралась поднять их, но Карен воскликнул, воздев руки небу:
– Слушай, оставь их, а? Неужели ты собиралась это надеть?
– Что значит – это? – приготовилась обидеться именинница.
– Да ничего! Садись уже, взлетаем. Нам ещё к Флорову надо.
Сементий Флоров, он же Семён Фролов, был одним из самых удачливых и раскрученных модельеров города. Начинал своё дело в середине восьмидесятых вместе с уже знакомым нам Вадимом Терпиловым, бывшим мужем именинницы. Тогда Сёма прекрасно копировал американские джины, а Вадик толкал их у Гостинки, выдавая за «стопроцентный Ливайс». Сейчас Фролов, «для поэтичности» поменявший местами две буквы и переставивший ударение в своей фамилии, а также «облагородивший» имя, держал собственный дом моделей. А что? Его авторские шмотки вполне успешно конкурировали с «зайцевым от'корденом». Причём, как в качественном отношении, так и в ценовом.
Маша Сементия прекрасно знала, но чтобы у него одеваться… Нет, таких денег после развода в её доме не водилось. Потому она и решила оказать Карену сопротивление. Пусть и не очень верила, что тот её сейчас послушает.
– Карен, – начала она, когда «Волга» вывернула из арки и, набрав скорость, понеслась по Большому проспекту, – Флоров, конечно, замечательный мастер, но…
– Да успокойся ты, малыш, – тормознул